Потому что под ними она изгибается и извивается, дрожит всем лихорадочно пылающим телом, трётся о меня и всхлипывает, стонет, скулит как в горячке. Отзывчивая, раскрытая, такая… моя. От скребущих ноготками по моей шее кончиков пальцев и вплоть до упирающихся в сидение дивана, елозящих по нему маленьких ступней.

Моя, вся только моя. Целая покорённая галактика, полностью исследовать и узнать которую не хватит жизни.

Она прикусывает меня за шею, и душит, тушит свой крик о мою влажную от пота кожу, превращая его лишь в продолжительное и отчаянное мычание. Но я специально не убираю свои пальцы, стараясь прочувствовать каждое длинное-короткое, сильное-слабое сокращение её горячей плоти под, над, вокруг них. И беру её за подбородок, заставляя посмотреть на меня, показаться мне именно сейчас.

Хочу навсегда запомнить это выражение ошалелого, хмельного удовольствия на её прекрасном лице. Сполна насладиться испытываемым ей кайфом, без навязчивого и плохо контролируемого желания как можно скорее догнать её в этом состоянии.

Хочу запомнить её оргазм. Счастье в слабо улыбающихся губах, доверие в закрытых глазах, любовь в крепко обнимающих меня руках. Никто и никогда не нуждался во мне так искренне и честно. Никто и никогда не будет нуждаться во мне сильнее, чем она сейчас.

Мы вжимаемся друг в друга, склеиваемся мокрой от пота одеждой, соприкасаемся похабно оголёнными, ещё блестящими от влаги частями тела. Грязные и липкие, запыхавшиеся, уставшие. И я сминаю ладонями её ягодицы и сминаю своими губами её губы, трусь о неё щекой с такой же подкупающей преданностью, с какой только недавно она тёрлась о меня.

Что я буду делать без тебя, Маша? Как ты будешь жить без меня?

Как мы сможем друг без друга?

* * *

— Глеб должен вот-вот прийти, — вскользь замечает он, встречая меня на кухне усмешкой и откровенно-оценивающим взглядом.

Тот цепляется за мои голые щиколотки и неторопливо движется вверх, притормаживает на порозовевших, слегка натёртых о ковёр коленях, делает умышленную остановку в районе бёдер и дальше тащится на самых низких оборотах по животу и груди, прибавляет газа на уровне ключиц и добирается до моих глаз как раз вовремя — когда в них уже вовсю читается недовольство и насмешка.

Ну что, Кирилл, насмотрелся?

— Хорошо, — равнодушно пожимаю плечами, будто искренне не понимаю сути его намёков, и не вижу никаких весомых причин спешить в спальню и натягивать на себя офисную одежду. Кожа ещё слегка влажная после горячего душа, и пробирающийся в комнату сквозь приоткрытую балконную дверь свежий и прохладный утренний воздух поглаживает её контрастными, бодрящими прикосновениями.