Он убирался на той самой вскользь упомянутой раньше веранде, внешне больше напоминавшей оранжерею: потолок и стены были полностью стеклянными, позволяли любоваться ровным снежным полотном на заднем дворе и небом, сейчас затянутым плотной завесой молочных облаков. Четыре плетёных дивана стояли вокруг выложенного камнями прямо на полу очага, судя по остаткам углей внутри, предназначенного для разведения самого настоящего огня.

— Я помню, как отец собирался здесь вечерами то ли с друзьями, то ли с коллегами по работе, — сказал Максим, обернувшись и заметив, каким восхищённо-изумлённым взглядом я окидывала помещение. — Мы с Тёмой специально выходили на улицу, чтобы через стекло подглядывать за тем, как они сидят вокруг огня, курят сигары и пьют что-то из красивых пузатых стаканов со льдом. По цвету мы решили, что это чай, и потом пытались пить его так же. Нам казалось, что это выглядело так круто. По-взрослому.

— Твой отец бизнесмен?

— Он большой начальник в налоговой. Так что скорее олигарх, — усмехнулся он, а потом ещё раз окинул меня пристальным взглядом с ног до головы и покачал головой: — А ну-ка марш за сапогами и курткой!

— И где моё «доброе утро»? — недовольно буркнула я, стараясь как можно незаметнее переминаться с ноги на ногу, потому что выложенный плиткой пол действительно был ледяным, а ещё покрытым слоем пыли, на которой отчётливо остались видны следы от его кроссовок.

— Добрый день, вредина. А теперь марш одеваться!

— А ты не знаешь, где мой телефон?

— У меня, — он достал его из заднего кармана джинс и протянул мне с извиняющееся улыбкой на губах. — Я подумал, будет надёжнее взять его с собой, чтобы не пропустить входящие звонки и сразу разбудить тебя.

Удивительно, но родители действительно ещё не успели ни позвонить, ни отправить мне с десяток сообщений с расспросами про новогоднюю ночь. Удивительно вдвойне, учитывая то, что на часах было почти четыре часа дня.

Быстро утеплившись, я решила попытать счастья в номинации «Дочь, за которую не стыдно» и первая написала маме короткий и очень урезанный отчёт о празднике, даже не соврав о том, что просто допоздна смотрела фильм, лишь утаив, где и с кем это делала. Пришлось снова отгонять от себя противно-назойливый голос совести, беспрестанно возмущавшейся тому, как я поступала с родителями, что в гостях у Максима спала как сурок, и — вишенка на шикарный торт общего самобичевания — что сделала вчера вечером.

Сомнения снова окружали меня сворой взбесившихся псов, которые лязгали еле сдерживающими их силу цепями, предупреждающе разевали огромные пасти с кривыми острыми зубами и закапывали пол обильной жидкой слюной. Наваливались все вместе и разом: так никуда и не исчезнувший страх показаться ветреной и доступной, сдержанный, почти холодный приём после моего появления на веранде и противное ощущение того, что я разочаровала его.