— Хотел его палкой стукнуть как следует, да побоялся, как бы сослепу в кого другого не угодить, — пересилив себя, заговорил Рустам.

— Кого?

Рустам взволнованно и сбивчиво рассказал о случившемся на полевом стане, о цинизме Максума-бобо, предложившего ему «переквалифицироваться» в имама или суфия. Даже великодушно брался обучить его «своей науке». При этих словах у Рустама слёзы подступили к горлу. Закусив до боли губу, он обессиленно положил голову па плечо Мухаббат.

Рассказ этот о жестокой беззастенчивости Максума-бобо привёл Мухаббат в ярость. Разве он забыл, как Рустам, в бытность свою учителем, читал антирелигиозные лекции, проводил разъяснительные беседы о происхождении ислама, о вреде уразы для здоровья людей и другие? И он надеялся, что теперь Рустам, вопреки своим убеждениям, согласится коротать дни в позорной роли слуги божьего?!.

— Он на нас злобу затаил, — сказала Мухаббат. — А вы не очень расстраивайтесь. Я ему сама преподам правила приличия, если он забыл их.

* * *

Максум-бобо прибежал с нолевого стана домой ещё мрачнее обычного. Его душила злоба, лихорадило: в жар бросало, то бил озноб.

— Ну, погоди, учителишка безглазый, — в ярости шипел он. — Я тебе покажу, как палкой замахиваться!..

— Что с вами? — встревоженно спросила жена.

— Да пошла ты!.. — грязно выругался Максум-бобо, но тут же прикусил язык.

Не пристало ему перед молитвой осквернять рот бранным словом. Вон и коран лежит, святая книга… А он… Тьфу!..

— Прости, аллах! — прошептал Максум-бобо и стал думать, как бы побольнее отомстить Рустаму.

И вдруг радостно подскочил. Ведь Мирабид с Хайдарали, сами того не подозревая, дали ему в руки кончик нити, которая приведёт его к вожделенной цели.

Максум-бобо еле дождался рассвета. Свершив первое, утреннее моление не в мечети, как всегда, а дома, он заторопился на улицу и чуть ли не побежал от ворот.

Мухаббат в этот день проснулась даже раньше обычного. Она успела сама вскипятить воду для чая, заварила два чайника, и вот они вместе с Рустамом и матерью сели завтракать. Потом она подхватила ещё сонного Адхамджона на руки и заторопилась с ним в ясли. На углу улицы она встретила Максума-бобо. Вежливо поздоровалась с ним, хотя гнев и обида душили её. Но всё же не выдержала.

— Дорогой дядюшка, — заговорила Мухаббат дрожащим голосом, — духом умершего отца моего заклинаю вас, не вмешивайтесь в нашу жизнь! Я искренне считаю себя счастливой и никогда не пожалею, что вышла за Рустама замуж. Я знаю: вам этот брак никогда не был по душе. Не любите вы и Рустама. Но поймите — он мой муж, мы навеки связали свои судьбы. Легко ли нам, трудно ли, это наше дело. Не обращаемся же мы к вам за помощью! Оставьте же, наконец, нас в покое…