– Макс? Макс фон Брандт? – удивилась она.

Мужчина улыбнулся и кивнул:

– На сей раз мы встретились в пустыне, а не в Лондоне и не в Гималаях. – Он наклонился к Уилле и тыльной стороной ладони провел по ее щеке. – Твоя щека стала значительно холоднее. Ты и выглядишь лучше. Впрочем, так и должно быть. Ты проспала четверо суток.

– Макс, мне несколько странно видеть тебя здесь.

Уилла попыталась сесть и тут же вскрикнула от боли.

– Осторожнее, Уилла. Твои ребра еще не зажили.

– Что ты здесь делаешь? Что здесь делаю я? И где мы находимся?

Взявшись за бортик кровати, Уилла все-таки села. Боль была невыносимой. На верхней губе проступили капельки пота.

– Начну с ответа на твой последний вопрос. Мы находимся в госпитале для турецких и германских военных. В Дамаске. А находишься ты здесь, потому что ты шпионка. И я по той же причине.

– Ты… шпион?

– Да. Работаю на германскую секретную службу. Какое-то время был в Лондоне, затем в Париже. Теперь вот в Дамаске. Уверен, тебе известно, что положение здесь критическое.

– Ты уверен, что мне известно? Что именно мне известно, Макс? – спросила Уилла, добавив нотки раздражения.

Она быстро оценила ситуацию. Сомнений не оставалось: турецкие тюремщики сохраняли ей жизнь по приказу Макса, хотя он не знал, кого они держат в тюрьме, пока не оказался в комнате для допросов. Турки попросту следовали распоряжениям, не особо заботясь, жива она или мертва. А вот Макс – это уже совсем другая история. Когда-то он питал к ней чувства. Сейчас он уверен, что она шпионка. Если его разубедить, появится шанс выбраться отсюда.

Макс не сразу ответил на ее вопрос. Хмурился, словно обдумывал ответ, затем сказал:

– Уилла, я предельно откровенен с тобой. Взамен я хочу такой же откровенности от тебя… Где Лоуренс и когда он планирует атаковать Дамаск?

– Макс, ты сильно ошибаешься. Никакая я не шпионка. Как ты знаешь, я фотограф. Мне понадобились деньги, и я попросила киностудию «Пате» оплатить расходы на приезд в Каир. Там я докучала генералу Алленби… уверена, ты знаешь, кто он такой… Словом, добилась разрешения ездить с Лоуренсом. Фотографировала. Иногда снимала на кинокамеру. Все это отправлялось в Лондон, проявлялось, а потом попадало в выпуски кинохроники и показывалось по всем кинотеатрам Англии и Америки. И что в этом сверхсекретного, а тем более шпионского?

Даже незначительное движение снова отдалось болью в ребрах. Ей становилось все хуже. Уилле срочно требовалась доза морфия.

– Эй! – крикнула она, наклоняясь вперед. – Есть тут кто-нибудь? Таблетку мне! Где эта медсестра?