– Ничего особенного, – ответила Дженни, заставив себя улыбнуться. – Просто немного устала.

Кейти повторила вопрос. Дженни пообещала ей подготовить все данные к сроку. Кейти поблагодарила ее и сочувственно улыбнулась. Скорее всего, Кейти связывала состояние Дженни с последствиями жуткой истории, рассказанной Сидом. На самом деле Дженни терзали противоречия, касавшиеся Макса. К душевным страданиям добавились телесные. У Дженни постоянно болела голова, случались приступы тошноты и охватывал внезапный озноб.

Она с трудом заставила себя слушать и участвовать в собрании, но искренне обрадовалось, когда оно закончилась. Ей хотелось поскорее вернуться в Уоппинг, к Джеймсу и отцу. К автобусной остановке она, как обычно, шла вместе с Глэдис Бигелоу. Они ехали на одном автобусе, идущем в восточную часть города, только Дженни выходила раньше. Когда автобус подошел и они уселись, Глэдис молча протянула Дженни конверт, что делала на протяжении трех с лишним лет.

Дженни уже собиралась опустить конверт в сумку, но вместо этого взяла Глэдис за руку.

– В чем дело? – тихим, бесцветным голосом спросила Глэдис. – Что случилось?

– Глэдис, я должна кое о чем тебя спросить.

У Глэдис испуганно округлились глаза.

– Не надо, – замотав головой, ответила она.

– Надо. Я должна знать про Макса. – (Глэдис вырвала руку.) – Глэдис, я должна знать, – не отступала Дженни. – Должна знать, что он действительно тот, за кого себя выдает. Когда-то он говорил мне, что является двойным агентом и помогает саботировать военные действия Германии. Я должна знать о содержимом этого конверта.

Глэдис покачала головой. Потом засмеялась, однако смех быстро сменился слезами. Она отвернулась от Дженни, не произнося ни слова. И тогда Дженни с пугающей ясностью поняла, что Сид прав. Макс – германский шпион.

– Глэдис, мы должны сообщить властям. Мы должны ему помешать.

Глэдис повернулась к ней, крепко стиснув руку Дженни.

– Закрой рот! – прошипела она. – Ты никому ничего не скажешь. Слышишь? Ты не знаешь этого человека. Не знаешь, на что он способен. Поверь, тебе лучше этого не знать.

– Глэдис, мне больно! Отпусти!

Но Глэдис еще сильнее сжала ей руку:

– Ты передашь конверт, как прежде. Как и должна. Однажды война закончится. Мы все это забудем, как страшный сон. Не будем ни говорить, ни даже думать об этом.

С этими словами Глэдис встала и пересела, уставившись в окно. Когда автобус подъехал к остановке Дженни, Глэдис даже не повернулась.

После разговора с Глэдис на душе у Дженни стало еще муторнее. Ей не хотелось верить в страшную правду о Максе, но убеждать себя в обратном делалось все труднее. Если он на самом деле работал на Германию, она должна кому-нибудь сообщить. Это будет единственно правильным действием.