Никогда не подумал бы, что мне будет так больно видеть чьи-то слезы. Я пропускаю через себя чувства Бо, и меня едва ли не выворачивает от агонии сожалений. Я был настоящим идиотом. Думал, раз мы тогда все выяснили, то произошедшее легко можно забыть и шагать дальше, но оказалось, нельзя! Нельзя, потому что индикатор боли у всех разный. Это я почти непрошибаемый, но она… Моя маленькая девочка… Мой нежный Лисенок… Она все принимает близко к сердцу, и я разбил его, оказавшись бесчувственным слепцом. Не уверен, что можно обнимать еще крепче, но я пытаюсь и шепчу, точно в бреду:

– Прости меня. Прости, родная. Пожалуйста…

Богдана сжимает ткань моей куртки и шумно выдыхает:

– Я тоже виновата. Считала, что знаю, как правильно жить, и все время поучала тебя, не желая ничего слушать. Прости меня, Кот. Я просто хотела быть для тебя важной. Самой важной. Хотела быть всем сразу: другом, девушкой и близким человеком, которому можно доверять, но я этого не заслуживала.

– Это не так.

– Так, и ты это знаешь. Я все время думала о нашем будущем, не интересуясь твоими желаниями. Я была эгоисткой. Ты, кстати, тоже. Мы друг друга стоили.

– Лисенок, у нас еще может быть будущее. В этот раз мы точно справимся.

– Не знаю… – шепчет она.

Нет, нет, нет. Я должен объясниться, должен все исправить.

– Бо, я очень боялся потерять тебя. Так сильно, что в итоге разделился на два Богдана. Один был только твоим, а второй… – Крепко зажмуриваюсь, сжимая зубы до боли в мышцах. – Больше я не совершу этой ошибки. Я расскажу все, что ты хочешь знать, выслушаю все, что захочешь сказать, только не отворачивайся от меня снова. Ты нужна мне. Очень нужна.

Богдана медленно освобождается от моих объятий. Кто бы знал, как тяжело ее отпускать, но я понимаю, что ей нужно немного пространства, чтобы сбросить эмоциональный груз, который мы только что вытащили из глубины наших душ.

Черт! Как же трудно быть правильным. Единственное, чего мне сейчас по-настоящему хочется, так это поцеловать ее, как тогда в первый раз на Маруськиной кухне. Поцеловать и улететь в космос. Ощутить невесомость и забыть обо всем.

– Мне нельзя пить, – нервно усмехается Бо, вытирая слезы.

– Ничего страшного. Я никому не скажу, что ты рыдающая воздушная гимнастка.

– Спасибо.

Бо поднимает голову и смотрит мне в глаза. Надежда освещает пространство вокруг, а груз, давивший так долго, наконец-то исчезает, позволяя расправить плечи.

– Пожалуйста, Лисенок, ты же знаешь, я всегда на твоей стороне.

Она отводит взгляд в сторону, свет гаснет:

– Не всегда.

– С этого момента всегда, – высекаю новую искру силой собственного голоса.