– Мы можем говорить о чем хотите, необязательно о Лили.

Я фыркнул.

– Но вы наверняка подвергнете мои слова психоанализу и свяжете с ней. Разве не так работают психиатры? Готовы объяснить что угодно, лишь бы отвести обвинение от своего пациента! Нарик убивает мужика при ограблении – так ведь его отец растлил, значит, отец виноват, а не крэк, которого выродок накурился за час до преступления! Женщина убивает собственное дитя – ах-ах, ее нельзя обвинять, у нее, видите ли, депрессия! У нас у всех на каком-то этапе жизни бывает депрессия!

Доктор отпил кофе.

– Я не собирался устраивать вам сеанс психоанализа. Я рассудил, раз вы приехали, вам есть о чем поговорить. Я не ваш врач, но я человек, и вы тоже человек, оказавшийся в трудной ситуации, вот и все.

Мне стало неловко.

– Извините.

– Все нормально. Поверьте, меня нелегко обидеть – издержки профессии. Большинство наших пациентов оказались здесь вопреки своей воле. Их поместили к нам либо суд, либо родственники. В первые пятнадцать минут сессии мне нередко кричат отвалить на хрен, потому что я сволочь.

Я улыбнулся.

– Нет, первые полчаса беседы я, как правило, еще вежливый.

Доктор Бут тоже улыбнулся.

– Можно задать вам личный вопрос?

Я пожал плечами.

– Не обещаю, что отвечу.

– Конечно, как захотите. Вы женаты?

– Нет.

– В серьезных отношениях?

Я подумал об Айрленд. Был в серьезных. Или я по-прежнему в отношениях? Блин, я не знаю.

– Да, я кое с кем встречаюсь.

– Вы счастливы?