– Позвольте я у-го-щу их, и мы с вами спустимся в цокольный этаж.

Харпер поспешно пошла по коридору на кухню и взяла пакет с собачьим кормом. Она потрясла пакетом, и собаки бросились вслед за ней по коридору.

– Хорошие собачки. Ладно, садитесь. Молодцы. Это для тебя, а это для тебя.

Она застала Джони за тем, что та внимательно рассматривала столовую.

– Здесь все новое. Люк так спешил отделаться от того дома. Он продал его по дешевке и отдал всю мебель до последней щепки. Он избавился от всего, что у них было, от всех ее вещей.

– И вы думаете, что он поступил так потому, что хотел переехать?

– Другого объяснения нет.

– Думаю, оно есть. Я думаю, вы ошибаетесь насчет Люка. Давайте я покажу вам кое-что. – Харпер открыла дверь в подвал.

– Вы не собираетесь завести меня туда, чтобы разрубить на кусочки и скормить собакам, а? Я не готова стать одной из «пропавших без вести», – сказала Джони.

– Очень остроумно. А теперь позвольте взять мой ржавый топор.

– Ха-ха. – Но она пошла вслед за Харпер вниз по лестнице.

Харпер остановилась у двери.

– Люк до сих пор любит вашу дочь. И никогда не переставал любить.

– Почему вы так думаете?

– Он не говорил мне об этом. Вот что я нашла. – Повернув ручку, Харпер распахнула дверь. – Входите. Вы можете все осмотреть. Я пойду приготовлю нам кофе.

Джони кивнула, но содержимое комнаты привлекло ее внимание.

Оставив Джони одну, Харпер вернулась наверх. Пока заваривался кофе, она вывела собак на задний двор.

Она не знала, правильно ли поступает. Но провести несколько лет, веря в то, что муж дочери отмел ее память и, ни секунды не задумываясь, переехал в другой дом? Мать заслуживала того, чтобы узнать правду.

Прошло еще полчаса, прежде чем Харпер рискнула вернуться в подвал, неся на подносе кофе, сахар, кувшинчик со сливками и салфетки.

– Джони?