— Это не было случайное совпадение? — моя наивность не знает границ, но я серьезно предполагала, что если в мой первый рабочий день выключились камеры, но позже никакой утечки не всплыло — это все-таки была случайность.

— Крис сказала, что если ты налажаешь на ранней стадии — то Козырь не станет с тобой церемониться и выгонит до окончания испытательного срока, — пальцы Анджелы старательно терзают ремешок часов, — она предложила “инсценировать слив”. Попросила Козлевского выключить камеры, а сама втихую хотела зайти и взять у тебя документы. Только ты их с собой унесла. У нас вышла заминка, я пришла, когда Крис уже ушла и не знала, что она ничего не нашла. Господи, как меня тогда трясло… Он меня по имени окликнул — я чуть в обморок не упала. Ты ведь в любую минуту могла сказать Козырю, что не закрывала его задачи. И вот тогда прилетело бы мне, сразу же.

— Я сказала потом, Нику.

На долю секунды мне мерещится в лице Анджелы какая-то легкая болезненность от моей последней фразы, но… Нет, я все-таки не уверена. Она, кажется, просто поморщилась, смахивая побежавшую по скуле слезу.

Ситуация выходит немножко странноватая. На моем диване сидит девица, которая больше всех прочих вставляла мне палки в колеса. Кристина тоже, конечно, но де факто — она всегда была позади Анджелы, редко вступала со мной в открытую конфронтацию. А вот с самой Анджелой мы сцеплялись столько раз — с налету даже не сосчитаешь.

И вот. Сидим. Болтаем почти что по душам. Самый главный парадокс в том, что я Анджеле верю. Вот такую эмоциональную разбитость сложно изобразить. Да и нет ей никакой выгоды врать мне, я её не спасу, даже если возникнет такое желание. Один только недостаток у этой сцены — отчетливое и весьма недовольное пыхтение охранника под дверью. Мальчик хочет на обед пораньше, а мы тут зацепились языками как бабки на базаре.

Нет, яснее ясного, что подругами мы не станем, слишком много между нами стоит. Анджела хочет выговориться и положить конец нашей взаимной неприязни. Я... Я не против. Надо быть стервознее и жестче, но я не против.

— Почему же ты не стала каяться в этом Эдуарду Александровичу?

— Пф, — Анджела фыркает, а её пальцы в это время переключаются с ремешка часов на пуговицу жакетного манжета, — он же все четко сказал. Это не поможет. Против меня есть факты — я помогала в организации вирусной атаки. Все. Это — настоящее преступление. Никто не выпишет мне помилования, не оставит меня на этой работе, не лишит перспективы выплаты неустойки. И потом… Он знает. Он отправлял меня в свой кабинет перед тем, как зайти к тебе и Павлику с Козлевским. И он сказал мне, что я дура. Двойная — потому что он знает мою настоящую мотивацию. Ничего. Все что не убивает — делает нас сильнее. Переживу эти неприятности — переживу и все остальное. А я живучая.