Если он сейчас тоже уйдёт…

– Женечка, – он присаживается передо мной, изучающе глядя в глаза.

В них тревога, а в её тени – злость, почти ярость.

– Мне нужно посмотреть… что там тебе натыкали идиоты эти.

Его пальцы скользят по моему бедру к ягодицам. Меня передёргивает от предвкушения болевой вспышки.

– Не надо… Болит всё…

– Надо, малышка, давай… – его руки невесомые, мне не хочется отталкивать их.

Он оттягивает резинку моих трусиков.

– Пиздец! – возмущённо. – Сейчас, детка…

Ах, пожалуйста… только не исчезай… Но он уходит…

Он вернётся? Он обещал «сейчас»!

Я оглядываюсь. В палате пара человек… Спят…

Олег возвращается с подносом.

– На живот…

Я послушно разворачиваюсь, пытаясь сдержать истерические всхлипы. Но моя воля куда-то пропала.

– Шшш… Не бойся… Я аккуратно, – что-то прохладное касается меня, я чувствую, как жгучая боль немного отступает. – Тихо… тихо… не дёргайся… Это не больно… Это обезболивающая мазь… Я не буду давить...

Как же я верю этому голосу!!

Делай, что хочешь. Но САМ. Не отдавай меня никому. Не бросай меня здесь. Пожалуйста!

Он чуть слышно ругается на «этих идиотов».

– Забираешь её, сынок? Слава Богу!– тот добрый голос, который иногда поил меня. – Так плохо ей тут было… Там, дальше по коридору, лифт есть. Не веди её по лестнице. Слабенькая совсем…