– Да, да… Кандинского-Клерамбо.

– Автоматизмы?

– Мхм… Лунатизм, причинение себе вреда, автоматическое письмо… Обширные мигрени, кровотечения...

– Какой официальный диагноз? Тебя лечили?

– Шутишь? Нет, конечно!

– Очевидная шизофрения на фоне истероидности! – прищуривается. – Ты знакома с терминологией. Знакома хорошо. А это главный симптом.

– Истероидности? Разочарую тебя. Истероиды делают это, чтобы быть замеченными, так?

– Так…

– Попытки завоевать внимание. Внимания у меня было хоть отбавляй. Желания общаться с окружающими не было вообще. Я была погружена в книги. Чтобы ты понимал... Ты первый, кто узнал. Тот Тёмный, который владел мной, активно со мной общался. Иногда через образы, иногда через голос во сне, часто через автоматическое письмо…

– Почерк был твой?

– Графолога мне было взять негде, поэтому я изучила графологию сама. Это был не мой почерк. Мужской, зрелый, намешанный с латиницей.

– Покажи мне эти письма!

– Я их сожгла. Они меня смещали... Но в любой момент могу доказать тебе свою компетентность по графологии.

– Кровотечения, мигрени... Как могли не заметить родители?

– Мне было одиннадцать. Было много противоречивых симптомов. Год по больницам. Предварительный диагноз – опухоль мозга. Но он не подтвердился. А через год я научилась справляться с ним и контролировать своё тело.

– Кем – ИМ?

– Тёмным… – всматриваюсь в его глаза. – Я называла его Темным.

Не веришь… Ищешь логических объяснений. Я тоже.

– Почему ты не сказала родителям сама?

– Мой Тёмный мне показал, как меня будут лечить в случае подтверждения диагноза шизофрении. Показал мне этих людей, которые лежат под препаратами как овощи… Предупредил. И я отказалась от этой идеи. Ладно, ты не парься. Этой проблемы больше нет. Поэтому точно теперь не скажешь, что именно это было.  А «судороги», которые, к моему большому сожалению, ты лицезрел – это…