Я смеюсь, звук невеселый и немного истеричный.

— По твоим правилам? Это включает в себя уничтожение меня, как ты сказал в тот первый день, когда мы встретились?

Он ничего не отвечает и просто продолжает нависать надо мной, как мрачный жнец, с темными глазами и черными как смоль волосами.

— Это были твои правила или правила Джонатана? — я издеваюсь. — Потому что кажется, что именно он контролирует игру.

— Джонатан меня не пугает, милая. — он крепче сжимает мои запястья. — И он также не должен тебя пугать.

Я усмехаюсь, хотя мое сердце обливается кровью.

— Ты начинаешь другую игру, Эйден? Собираешься заставить меня снова доверять тебе только для того, чтобы я влюбилась сильнее? Знаешь, это то, что Джонатан сказал Сильвер на днях. Он сказал, что добыча должна падать сильнее, если она знает, что опасности нет.

— Не позволяй им встать, между нами. Забудь о них.

— Забыть о них? — я кричу, злые слезы застилают глаза. — Я уже многое забыла, Эйден. Я забыла о своих родителях и брате. Я забыла, кто я такая, на десять чертовых лет, так что не смей говорить мне, что я должна забыть! На самом деле, нет. Одно исключение. Я забуду о тебе все.

— Забудешь обо мне все, да?

Его тон спокоен, но холоден.

— Да. — мое сердцебиение учащается с каждым словом. — Ты использовал меня и высмеял. Я и так уже развалина. Теперь ты счастлив?

Его губы прижимаются к моим. Он целует меня с нежностью и страстью, от которой у меня перехватывает дыхание.

Рыдание подступает к горлу. Слезы, которые я сдерживала весь день, проливаются.

Он облизывает мою нижнюю губу, уговаривая открыться.

Открыться и сделать что? Стать такой же дурой, какой я была с начала года?

Влюбиться в него снова и снова только для того, чтобы пострадать?

Я кусаю его нижнюю губу, но это только делает его поцелуй еще более жестоким.

Он распускает мои волосы и сжимает их в кулаке. Его язык проникает внутрь и требует моего. Он целует меня до тех пор, пока в моих легких не остается воздуха.

Наконец он отстраняется и рычит мне в рот: