И тут меня осеняет.

Эти отметины, должно быть, и являются причиной того, что Эйден такая социальная аномалия. Должно быть, это было жестокое обращение. Это так похоже на жестокое обращение.

Что-то внутри меня меняется, и красная, горячая ярость проносится по венам. Потребность причинить боль тому, кто сделал это с Эйденом, захлестывает меня, как непреодолимое желание.

Я хочу убить их.

Эйден ничего не говорит, просто моет мне волосы шампунем. Его пальцы скользят по моей голове, массируя ее. Я откидываю голову назад и удовлетворенно вздыхаю.

— Эйден, — этот раз я говорю более четко. — Твой отец...?

— Джонатан Кинг не жестокий человек. — в его голосе звучит сарказм. — Он подаст на тебя в суд за клевету, если услышит, что ты говоришь такую чушь.

— Тогда кто это?

— Тебя это не касается.

— Ну, я делаю это своим делом.

— Ты еще не готова.

— А ты попробуй.

— Если я скажу тебе, тебе придется сказать мне все в ответ. И я имею в виду все, черт возьми, Эльза. Включая твои кошмары. Если ты готова открыть мне свою душу, тогда, во что бы то ни стало, начни первой, милая.

Я сжимаю губы. Ужас проникает в кости при мысли о кошмарах и моем детстве. Мне даже не нравится думать об этом, не говоря уже о том, чтобы говорить.

Мне не терпится узнать о его шрамах, но не до такой степени, исследуя свои собственные.

— Так я и думал.

Он льёт воду мне на волосы.

Я закрываю глаза, когда вода и шампунь каскадом стекают по лицу.

Ему так легко удалось заставить меня замолчать.