Закрыв глаза и массируя переносицу, он снова увидел светлое девчоночье лицо Исаевой. Ее смех звучал в его доме, ее глаза искрились удовольствием при разговоре с его дочерью, и ему безумно — до щемящей боли в груди — захотелось, чтобы она улыбалась так ему. А ведь она никогда не улыбалась ему просто так, не из вежливости. Да они и не вели душевные беседы: его не разговоры интересовали. Хотя ему понравился последний ужин у нее дома, приятно, что Исаева не сопротивлялась и принимала его помощь и даже намекнула о ней. Но нужно ли было ему это на самом деле? Или достаточно просто закрыть вопрос с навязчивым желанием заполучить эту женщину в свою постель? Он и сам не понял, когда решил, что хочет этого.

«Значит, придется играть жестко! — решил Кирилл и, взглянув на часы, коварно улыбнулся. — Она не любит публичных разборок, а я умею настоять на своем».

***

— Привет, Маш! Ты обещала шопинг в выходные? Мне срочно нужны ботинки! — твердо проговорила Ульяна в трубку, с досадой разглядывая в такси ушастые тапочки на своих ногах.

Маша тут же назначила встречу в «Мегаполисе» — самом ближайшем от нее торговом центре, чтобы не опоздать к приезду подруги.

Пока Ульяна ехала на встречу, она с омерзением вспомнила, как так же сломя голову в тапочках сбежала из квартиры в Новороссийске, когда пьяный Юрий в очередной раз заявился к ней на чай. Не столько он руки распускал, сколько Ульяна боялась вызвать приступ ярости у нетрезвого мужчины ростом под два метра, когда тому надоест терпеть ее несогласие с его «железными» доводами, почему он имеет право являться к ней. Тогда она еще не встречалась с Аркадием, поэтому брат часто заставал ее врасплох. То была осень, и бродить по набережной в тапочках было не так холодно, а для местного менталитета и не так заметно. Брат отоспался в обнимку с ее подушкой и ушел под утро. После того раза она заменила замки и не оставила запасные ключи никому из родни.

Сейчас все было иначе, но Ульяна тоже не знала, как быть. Все-таки между нею и Барховским было что-то непростое, поэтому она прощала ему все, поэтому сдавалась на его волю. По сути, он никогда не принуждал ее к близости, он всегда давал выбор. И если бы она действительно не хотела быть с ним — не тронул бы. Вот чем различались похоть ее брата и Барховского. Последний был жестким, напористым, но все же имел принципы. Юрий не знал чувства меры и чести, да и вся его мораль была сомнительна.

Ульяна ужасно злилась на Барховского, но понимала, что это прежде всего злость на себя, просто хотелось обвинить того, кто вызывал эту бурю эмоций, а не укорять себя в своих ошибках. И все же они были такими сладко-острыми… Даже этот яростный поцелуй у двери, укус до крови…