Кирилл до сих пор был в недоумении, как мог влюбиться в эту женщину почти девятнадцать лет назад, ведь она особо не изменилась.

Вернувшись в гостиную, Кирилл сел в кресло и откинул голову на низкую спинку. Закрыв глаза, он с забытым упоением вдыхал воздух с восточным ароматом, который был только здесь, в доме недотроги, и представлял, чем закончится этот вечер. «Только бы сил хватило не заснуть», — усмехнулся он.

Ульяна доставала тарелки, выкладывала васаби и имбирь в красивую чашу и периодически оглядывалась на Барховского. «Похоже, он действительно устал или кто-то хорошо его вымотал. Как мужчины выдерживают эту вечную борьбу и конкуренцию?»— недоумевала она и тут же удивлялась себе, что совсем не злится на него и не хочет прогонять.

Бесшумно накрыв столик между диваном и креслом, Ульяна некоторое время стояла рядом с мужчиной и смотрела, как плавно вздымается его грудь, на запрокинутую голову, как медленно пульсирует венка на шее. И ей безумно захотелось прижаться к ней губами или обнять его и просто посидеть в объятиях. Сейчас он не был таким, каким она знала его всегда: дерзким, напирающим. Это был просто уставший мужчина, который спал в ее кресле.

«Может, его не стоит будить? Пусть поспит…»

Ульяна бесшумно села на край дивана и молча продолжала разглядывать Барховского. Она хотела бы, чтобы он бывал у нее. И не важно, если у него кто-то есть. Дома их не увидит ни Рината, ни Белла. С ним было, может, и не спокойно, но то, как он иногда смотрел на нее, отзывалось сладкой тоской внутри.

Она вспомнила, что назначила встречу Геннадию, совершенно чужому человеку, и сейчас поняла, что никуда не пойдет. Извинится и оставит эту дурацкую затею.

Ульяна пересела на пол и потянулась за палочками, но задела тарелку. Та поползла по стеклянной столешнице и звякнула о другую. Ульяна закусила губу.

Кирилл поднял голову и шутливо возмутился:

— Не пригласишь к ужину?

— Младенцев нельзя будить, иначе хлопот не оберешься, — с улыбкой ответила она.

Но Кирилл по-доброму усмехнулся и кивнул:

— Да, с Беллой все так и было.

— И сейчас? — подтягивая колени к груди, поинтересовалась Ульяна.

— Нет, — лукаво сузил глаза он и придвинулся к краю кресла. — Сейчас все больше хлопот доставляют взрослые женщины.

Ульяна незлобиво поморщила носом и подала ему палочки. А Барховский лишь усмехнулся уголком рта и начал их распечатывать.

— Вы выглядите уставшим, — мягко заметила она, заботливо наливая ему и себе соевый соус. — У вас все хорошо?

Барховский затих, медленно положил на свою тарелку порцию суши и размешал васаби в чаше с соусом. Все это время он будто прилагал усилия, чтобы сделать все аккуратно, ничего не уронить, и на его лице появилась глубокая задумчивость.