Я так и не увидела его лица, потому что спрыгнула с палубы и, сама не знаю как, но в пять минут вплавь добралась до причала. Помню только, что Ярослав повернулся в мою сторону и не мог ничего сказать в ответ: то ли был шокирован, то ли так возмущен, то ли нечего было сказать в ответ. Одно знаю наверняка: в нем перемешалось несколько очень сильных чувств, когда я вывалила на него всю правду. Если бы осталась на яхте, не знаю, что могло бы произойти.

Домой вернулась в ужасном настроении: нервная, раздражительная, никого не хотела видеть и слышать, даже на Лизку сорвалась, чего не делала никогда.

Больше всего бесило, что какой-то человек, который ничего для меня не значил, довел до такого состояния.

Хотелось полдома разнести!

Честно говоря, я немного опасалась, что Ярослав может приехать и устроить разборку (и очень серьезную), и это все на глазах у моих. Ведь сегодня я его и вправду задела за гордость, просто размазала по полу его мужское достоинство.

Но хвала моим богам, он не появился ни в эту ночь, ни наутро следующего дня, и вечером носа не показал. Он даже не позвонил.

Видать, крепко я его осадила!

Я проводила девчонок на самолет. Попрощалась до следующего лета… И пошла на работу…

Как-то паршиво стало на душе. Лизка, конечно, простила меня.

А мой Македонский не объявился и в следующие несколько дней. И я сама не понимала, почему это все больше начинало беспокоить.

Но его отсутствие имело и свои плюсы: моя печень отдыхала. Не смогла я перебороть свою память.

Однако Ярослав не выходил из головы. Это странное напряжение, которое я ощутила от него на яхте при последнем разговоре, сбивало с толку. Я так и ждала чего-то. Продолжения разговора и достойного конца, что ли?

Но я совершенно напрасно волновалась: через пару дней случайно услышала, что Македонский улетел в Питер.

Ну, ясное дело, к кому!

Смешно даже. Только напомнила ему о жене и сыне, как он тут же улетел к ним. А до того он и не вспоминал, что таковые имеются. Или он умело скрывал это? По крайней мере, мы говорили о многом, но о семье Ярослав вспоминал в очень редких случаях.

Совесть проснулась?

Так надолго по семейным делам Ярослав еще не уезжал. По крайней мере, звонил. В конце июля твердо поняла, что Македонский больше не станет возобновлять со мной отношения.

Не ясен был денежный вопрос: то ли мы разбежались по его вине, то ли по моей. С одной стороны, то, что я, по сути, отказала ему в постели, говорило о невыполнении условий договора. С другой – он действовал против моей воли. Оба пункта как-то слабо доказывали вину обоих. Не хватало чего-то конкретного.