Несправедливость заключалась в том, с болью думала Энн, что общество принимает такие отношения, как между Мэтью и Эммой, отношения, которые могут длиться годами, тогда как один час ее собственной слабости навсегда испортил ее жизнь с Мэтью. Сколько малышей, спрашивала она себя, в дворянских семьях по всей Англии родились с голубыми глазами вместо карих, с каштановыми волосами вместо белокурых, с чертами лица, не имеющими сходства ни с одним портретом на стенах их дома? Такие дети вносят свежую кровь в вялые вены аристократии, но ее ребенок — ее дочь — оторвана от нее, и Энн ее никогда не увидит.

И тут к ней целительным потоком пришли слезы, а когда Энн выплакалась, то успокоилась Она умылась и позвала Генриетту, никак не объяснив горничной свое затворничество. Приближался вечер, и ее ждало очередное развлечение, на котором она должна присутствовать. Энн чувствовала, что она уже на грани срыва. Она была измучена морально и физически и больше не могла выносить светских развлечений. Сезон заканчивался через две недели, так что ей придется еще немного продержаться. Сегодня она должна поговорить с Мэтью, прежде чем ехать на бал; она могла притворяться перед светом, что ее ничто не беспокоит, но перед ним она притворяться не могла.

Она выбрала платье из бирюзового шелка. Сзади был лишь намек на тюрнюр, но юбка заканчивалась изящным шлейфом. Платье было без рукавов, с узкими бархатными бретелями, поддерживающими лиф. Сначала Энн не хотела надевать фамильное ожерелье и велела Генриетте принести изумруды, но потом передумала и надела бриллианты, как доказательство своего превосходства над Джулией и своей принадлежности к семье Мэтью Брайта.

Когда она была готова, Энн направилась в библиотеку к Мэтью. Она молча подала ему письма и наблюдала за выражением его лица, пока он читал. У него на щеке задергался мускул, а губы сердито сжались.

— Как попали к тебе эти письма?

— Я помешала Стивену доставить их лорду Лонгдену. А что касается того, как я узнала о их существовании, ты все равно мне не поверишь.

— Во всяком случае, на этот раз ты не можешь обвинить Джулию, ведь это не ее почерк. — Сердитый тон Мэтью был попыткой скрыть смущение.

— Я знала, что ты это скажешь, и не буду больше говорить об этом. Я принесла тебе эти письма по нескольким причинам. Во-первых, ты должен постараться продолжать свои отношения с Эммой Лонгден с большей осторожностью, чем до этой истории.

— Можешь не беспокоиться на этот счет, — глухо произнес Мэтью. — Я больше не увижусь с ней.

— Решать тебе. Мне это безразлично. Во-вторых, кто-то — а ты почему-то не хочешь знать, кто именно — старается тебя скомпрометировать. Ты должен быть начеку, Мэтью, потому что этот человек на этом может не остановиться.