— Нет! Нет!

— В чем дело? — Мэтью неожиданно появился из-за угла и подошел к ним.

Джулия улыбнулась ему ангельской улыбкой.

— Филипу не нравятся уроки верховой езды. — Она вздохнула. — Меня всегда удивляет, дядя Мэтью, что твой сын так боится лошадей.

Она помчалась за своими спутниками, срезав угол, чтобы догнать их. Отличная наездница, она легко преодолела изгородь. Мэтью с восхищением посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд на поникшую фигурку сына. Последние слова Джулии больно задели его, потому что он все еще сомневался в том, кто был отцом Филипа. Он резко обратился к мальчику.

— Ты должен брать пример с кузины Джулии. Она отлично держится в седле.

— Хорошо, сэр.

— Я собрался в Хайклир, но я задержусь на несколько минут и посмотрю твой урок.

Садиться на лошадь само по себе было страшно, а сделать это на глазах отца было для Филипа настоящей пыткой. Все его тело онемело, руки и ноги стали как деревянные и не слушались. Как автомат, он взобрался в седло маленького черного пони и медленно выехал на манеж. Он слепо выполнял команды: рысь, легкий галоп, рысь, шаг, ощущая на себе пристальный взгляд Мэтью. Но впереди ждало самое худшее — прыжки. Уверенный, что он непременно упадет, Филип отчаянно рванулся к низкому барьеру, не рассчитал расстояние и перелетел через голову пони. Подавленный и униженный он неподвижно лежал на земле, когда его тренер с беспокойством склонился над ним. Стараясь сохранить остатки гордости, Филип с трудом поднялся на ноги.

— С ним все в порядке, сэр! — крикнул тренер Мэтью, который даже не тронулся с места.

Филип ясно услышал раздраженное восклицание отца и увидел, как тот сел на свою лошадь и уехал.

Я не трус, отчаянно повторял себе Филип. Не трус! Когда-нибудь я им всем покажу. Всем покажу!

Однако этот случай имел свое положительное завершение. Хотя Филипу пришлось вновь сесть на пони и сделать еще несколько кругов, урок был сокращен. Он с облегчением оставил пони груму, который задумчиво посмотрел на мальчика.

— Вы не очень любите лошадей, мастер[1] Филип?

— Я их ненавижу, — с жаром ответил Филип, — но кажется, я единственный на всем свете их ненавижу.

— Очень многие люди не любят лошадей, — успокоил его юноша, вводя пони в стойло. — Зловредные твари, особенно некоторые из них. Нет, вы не единственный.

Вместо того чтобы вернуться в дом, Филип задержался с располагающим к себе парнем.

— А я думал, что я один такой, — сказал он.

— Мы все не можем любить одно и то же, верно? Все люди разные.

— Я люблю технику, — робко признался Филип, и рассказал своему новому знакомому о Кимберли и машинах в алмазных шахтах. — Я был еще маленький, — сказал он со всей серьезностью своих восьми лет, но я помню, что они мне понравились больше всего на свете.