Поймала тревожный взгляд лидера, проходя мимо него, и улыбнулась успокаивающе.

- Ты в порядке? – негромко спросил он.

Покивала ему, успокаивая, хотя совсем не чувствовала себя «в порядке»:

- Похоже, меня укачало…

Вернулась на свое место, не решаясь поесть снова, потому что уже не была уверена ни в чем.

Что-то с этой заграницей мой организм начал давать сбои… Кажется, вернувшись домой, в Корею, придется сесть на диету…

Самолет приземлился в Инчхоне, нас встретили наши охранники и водитель О, а рядом маячила и фигура водителя Пака, чему я несказанно обрадовалась – после перелета чувствовала себя не совсем хорошо, и тащиться в город на общественном автобусе почти полтора часа…Бррр… Поэтому, когда все процедуры на таможне были завершены, мы с парнями в сопровождении охранников прошли к машинам.

Вездесущие папарацци были повсюду, и мальчикам пришлось надеть на лица маски, как это они обычно делали, прячась от жадных взглядов толпы. Мое лицо, слава богу, ни у кого интереса не вызывало, поэтому я шла спокойно, думая лишь о том, чтобы скорее сесть в машину.

Тепло поприветствовала водителя О, проследила, чтобы парни загрузились в машину, и попрощалась с ними, напомнив, что завтра встречаемся в компании – тур туром, но работу никто не отменял. Они тоже пожелали мне хорошо отдохнуть и укатили в общежитие.

А я подошла к машине водителя Пака, он с улыбкой поздравил меня с возвращением и положил в багажник мой чемодан.

Через минуту мы уже катили по трассе, ведущей в Сеул. Когда подъехали к моему жилому комплексу, уже стемнело. Зима вступила в свои права, и день стал значительно короче. Хотя здесь, в столице, снега почти не было, но одеваться все же стоило потеплее.

Я поблагодарила господина Пака и поднялась в квартиру. Тиффани встретила возмущенным ором и убежала от меня в спальню. Уезжая, я оставила ей много воды и корма, но туалет, конечно, был уже переполнен – хорошо еще, что эта чистюля не оставила мне «следов протеста» на полу или – того хуже – на постели.

Я заперла дверь, скинула ботильоны и, повесив куртку, прошла в ванную. Первым делом помыла тщательно руки и умылась с мылом, стирая следы дороги.

Потом прошла вслед за питомицей и, подхватив ее на руки, принялась целовать в шелковистый лобик и за ушками, гладить и приговаривать:

- Ну, прости, прости, меня, малышка! Я не могла взять тебя с собой! И не поехать тоже не могла! Это моя работа! Ты же у меня умница, понимаешь, что хозяйка не могла поступить иначе!

Кошка вначале вырывалась, выпускала когти даже, протестуя против недостойного поступка хозяйки, бросившей ее в одиночестве. Но потом затихла, прижалась к груди и заурчала довольно.