Это мне тоже нравилось.

Затем он ответил:

— Ага.

Я уставилась на него, пока до меня доходило, что я сморозила.

— Да. Это странно, что я сплю со своим липовым парнем-геем.

Тело Грея начало трястись сильнее, и голос тоже дрожал, когда он повторил:

— Ага.

Ну, здорово.

Он обнял меня крепче, слегка подтянув вверх так, что мое лицо приблизилось к его все еще улыбающемуся лицу.

Затем сказал:

— Такая хрень может быть странной для человека из Мустанга, штат Колорадо, но, вероятно, в порядке вещей в Вегасе. Думается, для Вегаса нет ничего такого, что могло бы казаться странным.

Я долго прожила в Вегасе, поэтому знала, что он совершенно прав.

Грей еще не закончил.

— И он любит тебя почти так же сильно, как люблю тебя я. А ты любишь его. Я понимаю его игру, и по тому, как ты его любишь, понимаю, почему ты сделала ему такой подарок. Ты тоже получаешь что-то от этого, и по тому, как он тебя любит, я знаю, почему ты так поступаешь. Когда любишь кого-то, делаешь подобное дерьмо, и это, Айви, не странно.

Ладно, хорошо, что эти семь лет не изменили того факта, что Грейсон Коди был понимающим, щедрым, добрым и любящим.

Сказанное им дальше, доказало, что эти семь лет не изменили того факта, что Грейсон Коди был серьезным мачо-ковбоем с ранчо.

И я понял это, когда с его лица исчезло всякое веселье, оно стало серьезным, его рука напряглась, и он заявил:

— Тем не менее, это дерьмо прекратилось около получаса назад.

— Я поняла, — прошептала я.