— Что?

— Ключ-карта? — подсказал он, и, поняв о чем речь, я замерла. — Ее дал мне он.

Грей поднял руку, скользнув пальцами мне в волосы, и удерживая их там, продолжил:

— Айви, он рассказал мне о тебе все, абсолютно все. Они приехали оба, но это твой липовый парень выложил все. Эти мужчины сделают для тебя все, что угодно. Ради тебя они прошли бы сквозь огонь. Будь ты тверда, как сталь, этим парням было бы наплевать на тебя, не важно, кто они, чем занимаются, где живут, чему, несомненно, стали свидетелями. Будь ты тверда, как сталь; ты бы не ответила на звонки Джейни, не притащила бы сюда свою задницу и не решала бы мои проблемы. Тебе было бы насрать, где живет бабушка. Думай ты, что я заменил тебя спустя три месяца, ты не спасала бы мою землю. Думай ты, что все в Мустанге считают тебя дрянью, ты не стала бы защищать их наследие. Ты не твердая, как сталь, Айви. Ты — просто Айви.

— Заткнись, иначе я заплачу, — огрызнулась я, борясь со слезами, и Грей снова расхохотался, обхватил меня обеими руками, крепче прижав к себе. — Грей! Я не шучу!

— Куколка, — сказал он сквозь продолжающийся смех, — женщины, которые тверды, как сталь, не плачут на ровном месте, и пусть за эти семь лет я провел с тобой не так много времени, но все это время ты плакала.

Это было правдой.

Дерьмо.

— Ты еще увидишь, какая я жесткая, когда Лэш и Брут вернутся, и я надеру им задницы.

На лице Грея появилось такое нежное выражение, по которому я тоже чертовски сильно скучала, и он прошептал:

— Надерешь, не сомневаюсь, но ты предана им также, как и они тебе, и ты знаешь, что они поступили так ради тебя, и ты всего лишь устроишь шоу, и они все поймут.

Он был прав.

Я решила сменить тему, не на лучшую, но все же.

Поэтому, поколебавшись, спросила:

— Что Лэш тебе рассказал?

— Все.

Великолепно.

К сожалению, мне нужны были подробности.

— Что значит «все»?

— Что он в курсе, что ты мне о нем рассказала, — не колеблясь ответил Грей. — Что приняла близко к сердцу то дерьмо, что я вывалил, когда разозлился, увидев тебя на сцене, и мне нужно разобраться с этим, иначе я снова тебя потеряю. Что твоя мать облажалась, что случилось с тобой и твоим братом, отчего вы ступили на кривую дорожку, как брат оберегал тебя, что объясняло твою преданность ему, о чем я был рад узнать, дорогая, потому что, независимо от того, сколько я раздумывал над этим вопросом, а на это у меня ушло чертовски много времени, так и не понял причины. И последнее, не важно, что ты творила на той сцене, для тебя я был единственным.