Димо резко повернулся в мой угол. Его соколиный взгляд нашел добычу. «А вас, Штирлиц, попрошу остаться!» - так и кричал вполне себе не добродетельный видок.

— Это сейчас важно? — удивился он, наступая. С каждым шагом все сильнее хотелось кричать. Интересно, бабушки-коменданты мне помогут? Или придут союзнику во спасение?

— Очень! — нервно закивала.

— Ну, смотри, Машунь, — этот странный человек деловито сжал руки в кулак на талии, как на заседании каком-то, — во пример тебе приведу. Если я тебя сейчас грохну – мне ничего не будет. А если ты меня – тебя посадят.

— Печально, — вынуждена была признать я, — Но ты же меня отмажешь?

Димочка застопорился, будто всерьез обдумывая мои слова, пока вдруг саркастично не хмыкнул:

— Во-первых, какой резон мне это делать? Наконец-то ты будешь в одном месте. Не шлятся где попало… Всегда знаю, где тебя найти. Всегда на связи. Всегда дома. Одежда всегда одна, не разоришь меня. Да и какая? Веселенькая. Всегда настроение будет на подъёме… Идеальная девушка! А, во-вторых, как я тебя отмажу, если ты МЕНЯ грохнешь? — в комнате повисла гробовая тишина. Видимо, мы оба искали дыры в своих версиях, пока Дима как не взорвется: — Ты мне зубы тут не заговаривай, женщина! На повестки дня другой вопрос.

Сглотнув тяжелую слюну, по моим ощущения буквально оглушила этим всю комнату.

— Ты прав, Димочка, — нервно согласилась, делая первую попытку прошмыгнуть вслед за Мариной. — Мне на учебу пора. Не хочу опаздывать… Успеваемость, сам понимаешь!

— Стоять! — рявкнул он, вытягивая руку вперед. Я вот прямо об нее и споткнулась. — Какая, нах, учеба? Пол шестого утра!

— Р-рання…

— Я, конечно, старый, но с Альцгеймером благо пока не дружу! И помню, во сколько начинаются пары. У тебя вообще первая сегодня в десять утра.

— Так это, — дышать стало совсем невозможно, прямо до одури, — Пока доеду, пока обувь сменю…

— Мы не в Сургуте, чтобы ты пятнадцать носков и десять курток три часа снимала! — рявкнул он, затем досчитал до десяти, вдыхая и выдыхая медленно. Видимо, практику медитации практиковал. И, все-таки, голос ехидством так и сквозил, скрываясь на приказные нотки и злость: — Я вот вчера вечером сижу и думаю: «Как я соскучился по своей любимой Машеньке! Почему бы мне не вырваться на денек и у не удивить ее с утра пораньше своим визитом?» А ты вот у меня такая, умница и красавица, пошла на опережение с сюрпризом! Ну прямо сокровище, что сказать… С тобой не расслабишься!

Наверное, Дима ждал от меня каких-то оправданий и объяснений, но я так чертовски устала за безумно длинный день и элементарно валилась с ног от усталости.