– Не придирайся к словам, пожалуйста. Надо ехать, – добавил он настойчиво. – Как бы не было трудно, надо собраться всем вместе, и решить, как действовать дальше. Зоя права: проблему надо решать сообща. Семья должна быть вместе.

– Рома, я не могу! – не сдержалась и выкрикнула я. – Я не могу приехать в дом отца!

– Можешь, – резко оборвал он. – Тебе стыдиться нечего.

– Нечего? – поразилась я.

А он ответил:

– Да, нечего. Святых там нет. А твоя вина лишь в том… – Федотов выдержал паузу, будто с мыслями собирался, что было попросту немыслимо. Ведь у Федотова всегда в запасе была куча вариантов развития событий, подготовленные речи и аргументы, а тут он замолчал. – Твоей вины, вообще, никакой нет. Это всё я.

– И ты предлагаешь мне сказать это Альбине? Или бабушке? Всем?

– Я сам всё скажу. Но ты должна быть там. Пожалуйста, Насть. Вернись в Москву. Ты мне нужна.

Я закрыла глаза. Потом спросила:

– Скажи мне, как всё это могло случиться? Ты же обещал, Рома, ты же мне говорил… что всё контролируешь.

– Я знаю. Я виноват.

– Мне не легче от этого. Не легче от твоего признания!

– Я пришлю за тобой машину. Хочешь, тоже приеду?

– Не знаю, – проговорила я потерянно. – Делай, что хочешь.

Все знакомые вокруг смотрели на меня с нескрываемым удивлением и непониманием. Непониманием от того, что не знали, как себя со мной вести. Что говорить, как на меня смотреть, и, вообще, стоит ли смотреть. Мне почему-то казалось, что все раздумывают именно над этим – общаться со мной или нет. Я шла по торговому центру к своему офису, и знакомые, с которыми я ещё вчера запросто болтала за утренним кофе, оборачивались мне вслед, я физически ощущала чужое болезненное любопытство и удивление. Пришлось обратиться к жизненному опыту моей разлюбезной бабушки: задрать нос повыше, расправить плечи и гордо шествовать мимо всех любопытных взглядов. И, наверное, в свой офис я зашла с таким серьёзным и решительным выражением лица, что мои собственные сотрудники сочли за благо не задавать вопросов. Вообще, никаких, кроме рабочих. Хотя, я знала, что Регине ужас, как интересно.

Федотов приехал за мной лично, тем же вечером. До того момента, как я увидела его, выходящим из машины, я думала, что мне всё равно. Приедет он или нет, а когда увидела его… поняла, что не рада. Поняла, что времени обдумать ситуацию, мне не хватило. Ромка, конечно, по своему обыкновению, станет говорить мне, как действовать и что думать. Успокаивать, настраивать, а временами это бывало откровенно лишним. Бывали ситуации, когда мне необходимо было вынести собственное суждение, хотя бы ради того, чтобы успокоиться. А Ромка давил опытом и авторитетом. Хотя, надо сказать, в данной ситуации он тоже растерялся. Настолько, что до сих пор, спустя двое суток после телевизионного эфира, не предпринял никаких мер. Судя по всему, не знал, что делать. И поэтому говорил больше о моём внутреннем состоянии, чем о том, как мне следует себя вести. оммРома А я сидела молча, и просто-напросто боялась спросить его о том, что ждет меня в доме отца. Ромка ведь наверняка был осведомлен о настроениях внутри семьи. А я молчала, не спрашивала. Боялась, что если узнаю что-то настораживающее, а так, судя по всему, и будет, я просто попрошу остановить машину, и выйду прямо на обочине федеральной трассы. Если понадобится, пешком обратно пойду, лишь бы не участвовать в том, что мне предстоит.