– Познакомиться? Моему сыну полтора года. Почему-то раньше вам со мной знакомиться не хотелось.

– Я о вас не знала. И о вашем сыне тоже не знала.

– Вас не посвятили? – В её голосе прозвучал откровенный сарказм вперемешку с недоверием.

Я в ответ только плечами пожала.

– Видимо, я не вхожу в круг особо приближённых. Так вы поговорите со мной, Анна?

– Зачем?

– Хотя бы, за тем, что я, наверное, единственный человек из семьи Родиона, который готов с вами говорить, и, при необходимости, вступиться за вашего сына.

Анна разглядывала меня с нескрываемым скептицизмом, но я видела, что мои слова её затрагивают за живое. Она даже на мать в сомнении глянула, совета просила. А потом в один момент решилась, кивнула, затем предложила:

– Выйдем на улицу?

– Если хотите. – Я поднялась, с Татьяной попрощалась, хотя, мне ответили сухим кивком, и вышла из квартиры следом за Анной. Мы спустились на лифте, вышли на улицу, я шагала следом за Анной к импровизированной беседке на углу дома. Пара лавочек, черепичная крыша, разросшаяся сирень скрывала нас от посторонних глаз. Сев на лавочку, Анна достала из сумки сигареты и закурила. Я осталась стоять, наблюдала за ней, понимала, что она нервничает.

– Я знала, что ко мне придут, – сказала она, подняв на меня глаза. – Только гадала, кто именно.

– На отца думала? – полюбопытствовала я, решив ненавязчиво перейти с девушкой на «ты».

Анна замялась, я видела. Но следом она качнула головой.

– Нет. Он бы сам не пришёл.

Я кивнула, подтверждая.

– Не пришёл бы. И больше не придёт.

Она курила и таращилась на огонёк сигареты. Губу кусала. А мне стало её жаль.

– Это его ребенок? – спросила я напрямую.

Анна вскинула на меня глаза.

– Конечно. Какой смысл мне врать? Первый же тест докажет, что я вру.