Я промолчала, а Ромка возмущённо глянул на пока ещё настоящую жену.

– Не выдумывай. О чем нам за вашими спинами сговариваться? У нас тайн нет… уже.

– Могли хотя бы притвориться порядочными! – не сдержалась и повысила тон Альбина. Развернулась и направилась в гостиную, а я решила, что ни за что туда не пойду. Ещё и Ромка добавил неловкости, принялся нашёптывать мне на ухо:

– Не обращай внимания, я всё исправлю.

Вместо того, чтобы внять его словам и почувствовать хоть какое-то успокоение, я кинула на Романа Юрьевича ядовитый взгляд. И сообщила:

– У тебя не получается, Рома.

Наверное, ещё один поворотный момент в моей жизни случился именно в тот день. И это была не моя встреча с Анной, не разговор с сестрой, и даже не поцелуй с Федотовым. Согласитесь, мне было о чем подумать, на душе было неспокойно, и спасалась я тем, что проводила время на кухне, у плиты, так как прислугу в дом до сих пор не вернули. А я только рада была, что можно лишний раз не участвовать в семейных советах. Один за другим в дом приезжали незнакомые мне люди – юристы, агенты, Федотов, как ни смешно, даже кризис-менеджера нанял. В гостиной спорили и негодовали, продумывали стратегии и оправдания, а я… я варила макароны и лепила фрикадельки. Конечно, Елена назвала предстоящий ужин итальянским, и никаким макаронам с котлетами на её столе места не было, поэтому с языка мачехи слетали названия: паста и болоньезе. Я лишь плечами пожимала. Назовите, как нравится, я не против.

И вот когда Елена в который раз зашла на кухню, понаблюдать, как проходит приготовление ужина, она и сказал мне то, что сказала. Правда, для начала оповестила:

– Завтра возвращается прислуга.

Я кивнула, даже решила порадоваться. Сказала:

– Хорошо.

Мачеха остановилась неподалеку от меня, я чувствовала её внимательный, изучающий, испытывающий взгляд. Чувствовала, но решила не реагировать. Потому что не знала, что он означает, к чему мне готовиться. Как выяснилось, ни к чему хорошему. Правда, Елена заговорила со мной осторожно, тщательно подбирая слова.

– Настя, я думаю, тебе лучше уехать.

Я на мачеху посмотрела, в первый момент непонимающе.

– Уехать?

Елена кивнула. Она смотрела мне прямо в глаза, достаточно настойчиво. И когда до меня окончательно дошел смысл её слов, я остановилась, отвернулась от плиты, на Елену посмотрела. Спросила:

– Отец тоже так считает?

– Нет, конечно, – ответила она. И призналась: – Я с ним этот вопрос не обсуждала. Я решила попросить тебя уехать самой.

Мне можно было зажать в кулак свою обиду, свою растерянность и согласно кивнуть. В конце концов, это не мой дом, это дом Елены, её вотчина. Но я решила пойти до конца и спросила: