И ты не стал меня подталкивать ни рукой, ни перенаправлением глаз безмолвного приказа указывающего в сторону взгляда. Просто, разжал пальцы, отпуская мою голову, но не ослабляя давления своих черных клинков, молча и терпеливо выжидая, когда я заставлю себя проделать хоть какое-то подобие ответного движения. Как попробую подтянуть трясущуюся левую ногу, абсолютно не соображая зачем это делаю и почему не падаю без сознания на сиденье и подлокотник дивана спиной.

У меня даже не возникло мысли, что я вообще могла ничего не делать. Просто тупо сидеть и ждать, пока тихо скончаюсь от большой "кровопотери" твоих "порезов" или наконец-то впаду в истерику, сорвавшись с граней твоей реальности в долгожданное освобождающее сумасшествие. Неужели я могла допустить мысль, что ты мог принудить меня насильно и заставить выполнять все твои безумные условия против моей воли? Что? Чтобы ты сделал, если бы я действительно заупрямилась, вцепившись до боли пальцами в обивку дивана и напрочь отказываясь двигаться с места?..

Это точно была не я, определено не я, а то, что от меня осталось благодаря всем твоим последним хирургическим вскрытиям и перепрошивкам. Эта Эллис Льюис совершенно не соображала, что делала и для чего, как и не чувствовала, не запоминала часть своих проделанных действий, но только не твоей близости, не твоего взгляда, ни твоей гиперосязаемой черной сущности и тебя самого. Ее могло выколачивать подкожной лихорадкой, топить изнутри выжигающим напалмом смертельных доз адреналина, резать по позвоночнику сухим ознобом, рвать на части сознание, разум и оголенные нервы, но только не глушить твою наползающую тьму, не твои клинки окаменевшей смолы, скользящие по моей обнаженной коже и внутренностям с просачивающимся мраком твоей живой тени.

Часть проделанных мною телодвижений выпадала из памяти с пазлами моих конвульсивных мыслей. Я не знаю, как это сделала, или что меня заставило это сделать (но уж точно не я сама), сползти с дивана практически сразу на колени на холодный впившийся в кожу и онемевшие кости паркет. Да я бы элементарно не смогла подняться на ноги в полный рост, не то чтобы устоять на неустойчивой опоре длинных каблуков. Я уже сама дико мечтала упасть, растянуться на этом треклятом трехмерном рисунке черно-белой шашечки и далеко не в изящном исполнении гибкой и соблазнительной кошечки. Мне бы хоть как-то продержаться, не поскользнуться и не убиться раньше времени.

Меня все равно шатает, раскачивает изнутри взбесившейся аритмией и ненормальной дрожью. В какой-то момент сознание просто переключается на частоту волн из пустого белого шума, замыкая и вырубая под корень большую часть способности здраво мыслить, как и понимать (анализировать) происходящее с прошедшим. Одно только горящее в огне сухого льда и жидкого пламени мое обнаженное тело и оголенная до нервов и костей агонизирующая сущность. И я едва не завалилась на бок от мощного "подземного" толчка, когда прижавшись трясущимися ладонями к обмораживающему паркету, каким-то невообразимым чудом согнулась пополам, прислонившись не менее холодным лбом к полу в нескольких дюймах от валяющегося возле меня плаща цвета топленого молока.