Он и не думал прекращать этого сумасшествия, а ты не знала, как остановиться, как удержаться на острых гранях вашего обоюдного безумия и не сорваться в этот мрак окончательно. Ты даже не почувствовала первых обжигающих укусов жалящей боли. Ее иглы не сразу вонзились в нужные зоны одурманенного мозга. Ты даже не поняла, почему запах горящего воска усилился в разы, ударив по рецепторам обоняния раскаленными мазками колыхнувшегося над тобою воздуха. Можно подумать, все это время ты прекрасно помнила о зажженных вокруг жертвенного алтаря (на котором тебя тогда распяли) нескольких десятков толстых восковых свечей. Ты совершенно не помнила, кто ты, где, почему и как сюда попала. Разве ты могла в те минуты думать и вспоминать о чем-то другом, тем более о комнате, где тебя пытали самыми изощренными пытками — руками твоего персонального и самого безжалостного палача?

Возможно изначально ты и допускала подобную мысль, рассматривая искоса шикарный, но далеко не романтический антураж окружающей обстановки, но уже не после того, как твои глаза накрыли черной повязкой плотного мрака и тем более не в последние минуты твоей показательной агонии на столе. И кто знал, что именно в те секунды, когда ты забудешь обо всем, даже о собственном "связанном" теле, тебя вырвут из твоего порочного забвения обжигающей дорожкой расплавленного воска?

"Тише, моя девочка… это всего лишь воск, как ты уже успела догадаться…" — только он не предупредил тебя заранее, заставив беспомощно дернуться, буквально задохнувшись под точечными ожогами, вонзившими в твою слишком чувствительную и нежную кожу раскаленные кристаллы стягивающей боли: по центру груди — прямо над животом и чуть ли не до самой яремной впадинки. И они и не думали прекращать своей беспрестанной режущей россыпи, покрывая участки незащищенного тела дюйм за дюймом, укус за укусом. И все это под давлением иной глубинной вибрации в моментально сократившихся стенках влагалища, удерживающей твое эрогенное возбуждение на достаточно высоком уровне. И то, что ты интуитивно сжала мышцы вагины, а с ними и стержень вибратора, только лишь усилило надрывную пульсацию внутри и на поверхности изнывающей киски, ударившей аритмичной дробью по интимным точкам практически в унисон к микроожогам от восковых капель.

Боль и наслаждение в своем чистом виде. Как ты еще не свихнулась в эти секунды, не потеряв сознания и рассудка?

"Ты должна была уже запомнить, что за любое удовольствие нужно платить. И что порою боль не только удерживает на грани отрезвляющего шока, но и сливается с физическим экстазом зашкаливающего наслаждения, усиливая нарастающую эйфорию в десятки, а то и в сотни разы…" — но ты едва улавливала смысл его слов, потому что тебе было тогда не до философской диалектики, тебя атаковали сразу с трех сторон, вынуждая сходить с ума от возбуждения, болезненных ожогов и осязаемого голоса Дэниэла Мэндэлла-младшего в каждой клеточке твоего тела, парализованного разума и обнаженной сущности.