Смотрю в упор в его напряженные глаза, почти с вызовом или… осуждением. Надеюсь, ты поймешь, что кроме любви и секса есть куда более серьезные моменты в человеческих взаимоотношениях. Я хочу, чтобы ты был моим не только телом и сознанием, я хочу быть неотъемлемой частью твоей жизни, какой бы она при этом не была…

Скажи это… Произнеси…"…не уходи. Побудь со мной еще немого… останься на пару вечностей… А лучше сбежим к чертовой матери в иной конец Вселенной…"

Неужели ты этого не чувствуешь? Она уже трещит… земля содрогается с стонет… алая вспышка выжигающим лучом прорезается сквозь первый надлом, с остервенелым безумием разрубая нежный покров раскаленным до бела огненным скальпелем… Ты ведь тоже это чувствуешь, да? Она разрывается и кричит от боли? Невыносимой нечеловеческой боли…

— Можешь пока подготовить стол к игре, — мягко улыбаюсь, стараясь прикрыть непринужденностью тона и выражения лица… весь тот ад, что творился во мне в эти самые секунды. Обхватываю пальчиками запястье его руки у своего лица. На удивление, ладонь совсем не дрожит, хотя внутри все перемалывается и сжимает от сильнейших болезненных судорог.

Она близко, совсем близко… настолько близко, что хочется заорать во всю глотку… прорвать этот невероятно огромный ряд толстых гранитных панелей, именуемых… десятью годами прошедших лет… длинной двойной спиралью белых и черных блоков закручивающейся во временном потоке безысходной пустоты… "Эллис, нет… Стой. Не уходи… Не делай этого… Элли…"

Мой крик глохнет под натиском плотной тугой ладони в черной кожаной перчатке, перекрывшей нижнюю часть моего лица, сдавив щеки и скулы холодной скрипучей поверхностью безжалостных пальцев. Пытаюсь прорвать эту блокаду мычанием и жалкой попыткой завизжать. Практически не осознаю, что плачу.

Господи… господи… Сердце вместе с голосом рвется на таран сквозь ребра, горло, через бешеный пульс по всей поверхности тела… Мне страшно или плохо?.. Не понимаю. Просто хочу кричать, умолять, стонать… просить ее остановиться… но мрак уже стягивает мое голое тело твоими мертвыми тисками… руки, которые умели так ласкать и так… беспощадно наказывать. Неужели я все еще их любила? Неужели часть малышки Эллис проснулась во мне, вернулась со всем комплектом своих бессмертных чувств?

"Тише. Тише… это всего лишь сон. Эллис, посмотри на меня. Эллис, ты меня слышишь?" — нет, пожалуйста. Я не хочу. Я не хочу смотреть на тебя. Не заставляй, не сейчас… прошу тебя… "Эллис, бога ради, не дури"

Ты все-таки разворачиваешь меня к себе лицом, разжимая на моих губах руку, соскользнув пальцами БЕЗ ПЕРЧАТКИ к подбородку… Уже такой знакомый и привычный жест — обхват пальцев, которые я уже почти не ощущаю… повелительный нажим, регулируешь и фиксируешь положение моей головы в удобной для тебя позиции… Я больше не кричу, хотя сердце не сбивает оборотов… не могу понять, меня трясет от внутреннего перенапряжения или колотит изнутри собственное сердцебиение?.. Пытаешься заставить посмотреть на себя, но мои веки опущены… Я не могу. Не могу преодолеть собственное упрямство. Не хочу. Сейчас у тебя хрен что получится. Делай что хочешь, кричи (ну хоть раз накричи на меня, повысь свое долбанный отмороженный голос), бей по лицу, засунь под ледяной душ, отлупи еще раз ремнем. Я не сделаю этого, хоть ты тресни.