Теперь приходилось внутренне успокаиваться, и чтобы унять тремор в руках, и буквально насильно прочистить себе мозги. Если с первым удавалось справляться более-менее сносно, то с последним — с весьма переменными успехами. Видимо, поэтому он и выпадал слишком часто из реального окружения, как только мыслительный шторм с воскресшими из долго спавшей памяти образами начинали атаковать сознание усилившимися приступами настойчивых воспоминаний. Пока тело что-то делало на чистом автомате, разум периодически выносило в совершенно другое место и даже в другое время. Чем частенько его и раздражало, поскольку самоконтроль здесь уже не действовал, а злость начинала душить с не меньшей силой, как и чувство абсолютной беспомощности что-либо исправить или переиграть.

Ирония судьбы? Возможно да, возможно нет. Но когда подобные вещи начинают повторяться и именно тогда, когда меньше всего их ждешь, тут уж действительно не знаешь, во что верить. Хотя, скорее, больше бесишься, поскольку никогда до этого и думать не думал, что такое реально в принципе. Что все может повториться и снова поставить тебя лицом перед самым сложным в жизни выбором. Перед тем, чего не пожелаешь и врагу.

Да и был ли у него выбор, что в прошлом, что сейчас?

У Стрекозы он определенно был, и знай она насколько щедрым был дан ей шанс все исправить, должна была им воспользоваться, как единственной бесценной возможностью, которой, как правило, лишают остальных. Так нет же. Природе пришлось внести свои идиотские коррективы, чтобы еще больше перегомнячить и без того непростую ситуацию до состояния полного зашквара. И стоило ему увидеть одухотворенное мнимой надеждой лицо этой не в меру наивной девочки, он понял все без слов практически сразу. Исправлять что-либо было уже поздно. Такие чувства невозможно ни скрыть, ни задавить другими или чем-то еще. Они живут в тебе собственной жизнью помимо твоей воли сами по себе. Это как горящий в полном мраке маяк. Слишком яркий свет. И чем сильнее эти гребаные чувства, тем ярче их ничем не сдерживаемый свет.

Но в этом-то и вся ирония неконтролируемой тобой ситуации. Этот свет больше тебе не принадлежал.

Если раньше ты мог восхищенно им любоваться, играться с его ласкающими бликами и лучиками, как порхающими возле твоих пальцев мотыльками, то в этот раз он резал глаза слишком раздражающим, буквально ослепляющим огнем, который теперь обжигал и делал больно, как любое другое физическое пламя. И ответ столь неприятному явлению был только один. Ты больше не был единственным и полноправным хозяином данного света. Он предназначался другому, и горел теперь только для другого. И исправить это как-то было до банальности нереально, если только не затушить одним лишь известным ему действенным способом.