Неминуемый разрыв с реальностью. Потеря последней точки опоры, кроме удушающего кокона из уплотнившейся вокруг тебя Тьмы…

Я едва ли до конца осознала, что Глеб меня отпустил. Сознание уже не воспринимало большую часть происходящего, впуская в память какие-то размытые, замутненные в разболевшихся глазах картинки из знакомых образов и движений. Я даже не помню, когда и как Глеб отошел от меня. Просто в какой-то из смешанных в один сплошной хаос визуальных и эмоциональных моментов увидела его приближающегося к Мальцеву неспешной походочкой абсолютного хозяина положения. Поначалу я, естественно, не поняла зачем, поскольку не сразу разобрала, что именно водитель доставал из своей рабочей сумочки, выкладывая поочередно на пол в ровный ряд будто какой-то хирургический набор на рабочий стол перед началом уже давным-давно распланированной операции. Причем пугающе размеренными движениями аккуратного профессионала своего дела, без единого намека на какое-то волнение или перерывов на непредвиденные паузы. Бесчувственное лицо, ложно расслабленное тело, взгляд только в сумку или на пол.

Глеб подошел к нему, когда Дмитрий уже и сам привстал с корточек и что-то начал разворачивать в своих руках, то, что перед этим выудил из сумки. Не прошло и пяти секунд, как это что-то не без помощи Стрельникова-старшего было развернуто в широкое и длинное полотно из плотного целлофана…

Тогда-то мои коленки и подкосились окончательно, а тело затрясло так (по большему счету из-за усилившихся рыданий), что впору было только упасть замертво уже самой без чьей-либо на то помощи. Разве что мое сознание никак не желало отделяться от своей физической оболочки, пусть дышать становилось все тяжелее с каждой последующей секундой, а сердце после очередного сотрясающего удара грозило и вовсе разорваться вместе с головой. Наверное, часть моего рассудка уже давным-давно рассыпалось под черепной коробкой болевыми осколками, которые тут же разогнало по всему телу через кровь. И теперь меня лупило изнутри конвульсивными припадками физической агонии, подрезая суставы вымораживающей дрожью со смертельными инъекциями психического шока.

Когда и как я сползла по стене на пол, пытаясь себя обнять трясущимися руками и по инерции закрыть свой живот, я не запомнила. Просто в какой-то момент обнаружила себя сидящей на полу и не способной отвести выпученных глаз с обоих мужчин, расстилающих по запыленным доскам мой будущий саван. Если бы мне тогда дали право выбирать, я бы предпочла ничего из этого не видеть и не слышать, не говоря уже про запоминать…