Позже той ночью, после того как служанка привела меня в порядок, Хамфри вернулся в пещеру, сел рядом со мной и сказал:
Позже той ночью, после того как служанка привела меня в порядок, Хамфри вернулся в пещеру, сел рядом со мной и сказал:
— Девочки не могут быть рождены в нашем завете, жена. Они слабы по человеческой природе. О них нужно заботиться с самого рождения.
— Девочки не могут быть рождены в нашем завете, жена. Они слабы по человеческой природе. О них нужно заботиться с самого рождения.
— Ты не Бог, Хамфри. Ты не можешь определять, кто кого вынашивает во время беременности.
— Ты не Бог, Хамфри. Ты не можешь определять, кто кого вынашивает во время беременности.
— Нет, — ответил он просто. — Но я могу позаботиться об этом.
— Нет, — ответил он просто. — Но я могу позаботиться об этом.
Я покачала головой, мое сердце разорвалось в клочья, и моя жизнь стала мрачной, темной, законченной.
Я покачала головой, мое сердце разорвалось в клочья, и моя жизнь стала мрачной, темной, законченной.
— Ни в этой семье, ни в любой другой из первых девяти не родятся Серебряные Лебеди. Они будут уничтожены.
— Ни в этой семье, ни в любой другой из первых девяти не родятся Серебряные Лебеди. Они будут уничтожены.
— Серебряные лебеди? — спросила я, отрывисто и раздраженно.
— Серебряные лебеди? — спросила я, отрывисто и раздраженно.
— Серебряный лебедь — это то, что в старые времена называли «запятнанным существом». Каждая девушка, которая рождается в первой девятке, — это запятнанное существо. Здесь не место для нее.
— Серебряный лебедь — это то, что в старые времена называли «запятнанным существом». Каждая девушка, которая рождается в первой девятке, — это запятнанное существо. Здесь не место для нее.
— Хамфри…
— Хамфри…
Я вытираю слезы с глаз, не желая больше читать.