Алексей Сергеевич едва заметно поморщился. Вот оно, досье, на поиски которого он потратил столько лет. Только почему оно здесь? У брата?

– Это все ты! Ты причастен к пропаже тех девушек!

– И с чего же ты сделал такие выводы?

– Сергеев целое досье собрал на все тогдашнее руководство отдела и выявил их причастность, а заодно и твою тоже!

– Это все вранье!

– Фотографии сделаны в одно и то же время, и на них отчетливо видно, как этих девушек привозят на твой завод.

Губы Матюшина дернулись в нервной усмешке.

– В прокуратуре мне таких обвинений не предъявляли.

– В прокуратуре огласили лишь малую часть информации. Только ту, что я позволил.

– Да? А что так? Испугался? – съязвил Алексей Сергеевич. – Если вы с Сергеевым давно все про меня знали, что же ты раньше не донес? Струсил, что как соучастник пойдешь? С позором генеральские погоны снимут!

– Да как ты смеешь?! – побагровел Ненашев, невольно сжав кулаки. Даже привстал со своего стула, словно хотел дотянуться до дерзкого и наглого брата.

Робкий стук в дверь спас Матюшина от, казалось бы, неминуемого генеральского гнева. Тот давно уже привык, что достаточно одного его строгого взгляда, как все тут же бросаются выполнять его распоряжения, а о том, чтобы перечить ему или огрызаться, даже речи не заходило.

– Виктор Александрович, – едва заметной тенью на пороге возникла секретарша, – простите, пожалуйста. Можно я пойду? Помните, я вам говорила?

– Иди, – даже не взглянул в ее сторону Ненашев, и она тут же исчезла.

В кабинете на недолгое время воцарилась тишина.

Генерал вышел из-за стола и отвернулся к окну – настолько неприятно ему было видеть родственника. Сжав губы, он упорно вглядывался в синеву неба за окном, непривычную для сентября, отгоняя от себя мысль о том, что в голове снова поселилась пульсирующая боль и мертвой хваткой вцепилась в добычу. За последние дни боль стала пугающе знакомой. Она всегда появлялась тогда, когда ему сообщали новости о Демидове, о том, что в его деле слишком много всего. А тут еще и досье появилось. Появилось у Демидова, но касалось непосредственно Матюшина. И крови на нем было столько, что вовек не отмыть.

– Чего ты хочешь? – Алексей Сергеевич стукнул тростью об пол, чтобы хотя бы так выпустить переполнявшее его раздражение. – За это досье?

– За досье?! – лицо Ненашева перекосилось от недоумения, когда он повернулся к брату. – Ты решил, что я отдам тебе досье?!

– Ну а для чего ты меня позвал тогда? Секретаршу отпустил? С какой целью?

– Явно, не за тем, чтобы передавать тебе досье, – Виктор Александрович на всякий случай засунул руки в карманы брюк и уже там сжал их в кулаки. От греха подальше, как говорится. Все-таки, негоже обижать инвалидов.