В квартире, куда они вместе вошли, стояла тишина. Окинув взглядом помещение, Света нашла в нем что-то схожее с тем «бабушкиным вариантом», который она снимала в Столице. Неужели в этой звенящей пустоте их кто-то ждет? Пока они разувались, Светлана пыталась ощутить чье-то присутствие, но тишину никто так и не нарушил.

Двери из коридора оказались запертыми, кроме одной двухстворчатой.

– Проходи, – он повел её следом за собой.

Но, когда они вошли, вопреки ее ожиданиям, комната оказалась пуста. Кто-то должен прийти? Она окинула взглядом стены с выцветшими обоями и старенькой мебелью. В центре стоял круглый стол с абажуром над ним. Диван-кровать прошлогодних времен с застеленным покрывалом расцветки из детства.

– Ну здравствуй, мама, – тихо и будто ни в чем не бывало произнес Костя и поставил букет в вазу на столе. – Я сегодня не один. И надеюсь, она тебе понравится.

На последней фразе он отошел к правому углу, в котором висели несколько икон и лампада. Боковым зрением ошеломлённая Света заметила, как он перекрестился и взял в руки спички. Только тогда ее взгляд упал на большой портрет посреди стола, который, к своему удивлению, она заметила не сразу. Послышалось чиркание спичек и запах горящего масла. Она не стала заострять внимание на суетливости Кости, – завороженно всматривалась в миловидное лицо грустно улыбающейся на портрете женщины, будто втягивающий в себя исходящей от него добротой.

– Я так понимаю, в вазу воду нужно набрать? – спохватилась она, но Костя мягко взял ее за руку, будто желая остановить. Затем на мгновенье о чем-то задумался и отпустил, слегка улыбнувшись.

– Ванна там.

Он волнуется. Наверное, настолько же, насколько волнуются перед знакомством с родителями, когда пара готовится перейти к следующему шагу в своих отношениях. И хотя Свете знакомы такие трепетные моменты, она все же прониклась до глубины души его порывами впустить ее к себе настолько близко. И теперь эта близость становилась просто миллиметровой.

– За эти годы здесь никто никогда ничего не делал без меня, – он объяснил намерение ее остановить. – Вещи находятся на своих местах, не разрешаю к ним касаться. Убираю сам. Всё должно быть так, как было в миг ее ухода. Это мамина обитель. И даже я здесь не хозяин.

Поставив вазу на то место, откуда она была взята, Света бегло посмотрела на пожелтевшую от времени газету, лежащую на столе возле подноса с лекарствами.

– Сегодня годовщина… – с пониманием заметила она, увидев дату издания.

– Да, – подтвердил он, присаживаясь напротив портрета на устаревшее канапе под стеной и приглашая Свету присоединиться к нему.