Объяснить себе собственную неадекватность Света даже не пыталась, а делала то, чего просила душа. Выплакавшись вволю, она присела на стоящую под стеной лавочку, скрючившись в каком-то ожидании.

И тут пришла мысль – ей нужно что-то сказать… прямо сейчас, незамедлительно… она чувствует острую необходимость в том, чтобы что-то подумать или сказать. Да… обратиться… то есть помолиться… но она даже не знала, как это сделать.

Когда-то в детстве об этом ей много рассказывала бабуля, но Света так и не смогла себя заставить. Тогда же ей, бабушке, наговорили, что кто-то как-то наколдовал на их семью, потому и родители бросили детей, и она болеть начала, и тётка осталась бездетной. Да вообще, длительное время все шло исключительно наперекосяк. Ходили сплетни, что это воздаяние: якобы грех того же самого колдовства лежал на бабушкиной маме, и им теперь приходится всем семейством его искупать. Но сама Светлана в это отказывалась верить, и всё считала глупыми россказнями неадекватной старушенции, которую в народе называли "бабкой".

Лена же была старше, и как-то серьезней отнеслась к религии. Жизнь у неё-то стала протекать спокойнее: замуж удачно вышла, и сыночку уже третий год, да и деньги в семье есть. Да, бывает всякое и разное, но кажется, что она все преодолевает с легкостью…

– Пришли, а зачем, не знаете? – вдруг услышала Света мужской голос.

Похоже, священник. Тот самый, который лампадки зажигал, пока она рыдала на полу. Позор какой! Она ведь не сразу людей заметила…

Тяжело выдохнув, Света напряглась – сейчас, небось, будет поучать, как Бога любить. Поэтому она молча склонила голову, теребя в руках купленные свечи и настраиваясь на внутренний протест.

– Таких, как вы, видно издалека, – продолжал батюшка, не глядя на нее и присаживаясь рядом. – С горем все приходят. Плачут. Просят. И правильно! Когда никто из людей помочь не может – все надежды только на Небо.

После этих слов Свете почему-то стало так тепло внутри, и будто душевная дрожь снизила свою аритмию. Она заинтересованно прислушалась.

– Вы сделали выбор неправильный, – с огорчением промолвил батюшка, опустив взгляд в руки, неторопливо что-то перебирающие. – Выбор тот без Бога был, верно?

И тут снова отчего-то полились слезы, ей едва удалось утихомирить закрутившийся вихрь мыслей. А ведь, и правда, всё без Бога – Марк не признавал это, Дима вообще высмеивает Лену и ее семью. Один Костя часто говорил о вере и даже о раскаянии. Она хорошо помнит, как он убеждал ее в том, что к религии надо подходить серьезно, что вера в Божью суть – это своего рода основа человеческого бытия. Неужели ее промах был в неверующем мужчине? Но, с другой стороны, Косте пришлось куда хуже, несмотря на ту же веру и то же покаяние. «За грехи», – прозвучало в мыслях.