– Да, относительно денег – это скорее всего, правда, – согласилась Света, нарочно игнорируя неутешительные прогнозы относительно Кости. – Для тех, кто имеет крупную сумму денег. Я никогда не имела, и хорошо. Я свободна от этого.

– Имела. И пользовалась роскошью от Ордынцева. И сейчас начинаешь вкушать все прелести, которые тебе способны предоставить только деньги. Ты уже в кандалах, просто не поняла этого. Тебя уже закрутила жажда быть обеспеченной, самодостаточной. Ты уже выросла на пару уровней выше в материальном плане.

– Так я пашу для того, чтобы иметь достаток. Пашу как лошадь! – возмутилась она.

– Пашешь на износ ради денег! – с горечью ухмыльнулся Дима. – Все верно! Мы готовы ради денег убивать – или кого-то, или себя.

– Так что теперь, не работать? Или в монастырь идти?

– Ты ведь знаешь, что философия духовности не для меня. И что сказанное мной ранее о Боге и дьяволе – это странная вещь, которую ты не надеялась услышать, ибо считала меня атеистом.

– Да. Честно сказать, удивил.

– Да, так и есть. И мыслю я узко. И неграмотен. Но есть вещи, на которые я стал иначе смотреть с твоим появлением. Я наблюдал за твоей сестрой, затем сравнивал ее с тобой. Ты давно не атеистка. Просто мозг не хочет это признавать, мешают убеждения… Но ты давно ищешь духовные причины многих событий в своей жизни. Короче, монастырь – не такая плохая идея. Человек, лишенный стремления к материальным благам, чаще всего счастлив просто так.

Она запнулась. Услышать нечто подобное из Диминых уст – из ряда вон выходящее. От пьяного Димы так тем более странно. Света хорошо помнила его насмешливые замечания в сторону Маниловых, замечания с политическим подтекстом в сторону священников и каких-либо духовных событий. Да, пришел момент, когда он прекратил издавать язвительные замечания, но она думала, что это просто из уважения к ее близким. Оказывается, Дима начал много думать…

– Так ты выбрал путь? – снова съязвила Света, не сумев удержать в себе желание поставить его на место. – Путь в монастырь?

– Ну ты и дура, Потёмкина! – вдруг рявкнул он, и сейчас она поняла, что его настроение весьма нестабильно. Но этот факт не убедил ее быть более спокойней в общении с ним. – Я тебе душу изливаю, а ты…

– Я тебе душу более года изливала! – тут захотелось бить этими упреками, будто пощечинами. – Я планировала тебе ее отдать! А ты меня грязью…

– Закрой рот! – внезапно рявкнул озлобленный Дима, подрываясь с места.

– Так, давай поставим точку! – вдруг воскликнула она. – Жирную нестираемую точку. И более не вернемся к этому никогда!