– Я уверена, что не могу умереть, – говорит Джейн как ни в чем не бывало. – По крайней мере, не так. – Она идет по рельсу, ставя одну ногу перед другой и направляясь к развилке. – Пошли! Скоро будет следующий поезд!
– Охренеть, – ворчит Огаст, но отряхивается и следует за ней.
Когда они доходят до относительной безопасности туннеля в направлении мэрии, свет от станции начинает сокращаться, и их освещают только синие и желтые лампы вдоль туннеля. Странно идти рядом с Джейн, не останавливаясь, но, когда Джейн восторженно кричит в отдающуюся эхом темноту, это заразительно. Она начинает бежать, и Огаст бежит за ней, чувствуя развевающиеся волосы и твердый пол путей под подошвой. Кажется, будто с Джейн она могла бы бежать вечно.
Но шаги Джейн резко прекращаются.
– Ой, – говорит она.
Огаст поворачивается к ней, тяжело дыша.
– Что?
– Я не могу… кажется, я не могу идти дальше. Это… по-странному ощущается. Неправильно. – Она касается рукой центра груди, как будто у нее экзистенциальная изжога. – Ох, да уж. Да, это все. Дальше я идти не могу.
Она садится на контактный рельс.
– Но все равно круто, да?
Огаст кивает.
– Да, и это только крупица. На закуску. Аперитив свободы. Мы устроим тебе все по-настоящему.
– Я знаю. Я тебе верю, – говорит Джейн, серьезно смотря на Огаст.
Огаст опускается напротив нее, осторожно садясь на рельс. Она читала, что другие два рельса лишь слегка наэлектризованы, только чтобы переносить сигналы, поэтому она решает, что все в порядке. – Мы можем посидеть тут, если хочешь.
– Да, – говорит Джейн, подтягивая к себе колени. Она вытягивает руки в стороны, как будто пытается захватить столько открытого воздуха, сколько может, даже в душном пространстве туннеля. – Да, тут классно.
– У меня есть… – Огаст роется на дне рюкзака, – один апельсин, если ты хочешь, можем его разделить.
– О да, пожалуйста.
Огаст делает бросок, и она ловко его ловит.
В последнее время Огаст начала переставать изучать Джейн.
Она перестала искать зацепки в каждом выражении лица или внезапной реплике, и ей стало приятно просто