На том конце линии слышится вздох.

– Твоя София – горячая штучка. Аж дымится!

– Ну-ну…

– Похоже, она в меня втрескалась.

– Переходи к сути, Алабама! – не выдерживаю я. Мне наплевать, что у них там произошло, хотя мерзко оттого, что она им вертит.

– В общем, я был к ней очень внимателен. Ужин, танец… Она говорит, что хочет тебя увидеть и что готова подписать все, что ты скажешь.

Я ударяюсь затылком о подголовник.

– Ты облажался, Алабама!

– А вот и нет! Я сделал все, что ты велел, что поделать, если она хочет видеть тебя?

Я чертыхаюсь. Затея была так себе. Я предчувствовал, что она не уймется, пока я не отдамся ей на растерзание.

– Хочешь сказать, что теперь не станешь мне помогать? Ты чего? Я был само обаяние, а его у меня, кстати, хоть лопатой греби, женщины пачками валятся к моим ногам. Я уж так расстарался…

Я нажимаю «отбой» и, скрежеща зубами, звоню Лоренсу.

– Это ты? Я сам пытался тебе дозвониться. Смотрел видео с Еленой? Недурно! Ты, оказывается, рыцарь! Я все еще жду договор о неразглашении с подписью Елены…

– Забудь! Свяжись с юристами и отправь максимально жесткий договор о неразглашении для Софии. Пусть заречется сказать обо мне хотя бы еще одно словечко за всю свою гребаную жизнь! Действуй, Лоренс, я хочу с этим покончить. Скажи ей: подпишет – встретится со мной и все выскажет. Понял?

Слышу какую-то возню. Наверное, он записывает.

– Понял. – Лоренс вздыхает. – Знаю, как ты все это ненавидишь… Сочувствую! Ты уверен, что справишься с ней?

Я сжимаю челюсти. Не знаю, какой будет моя реакция, когда я снова ее увижу. Главное, чтобы София от меня отцепилась. Навсегда.

От мысли о том, как Елена и все ее семейство воспримут новые бредни Софии, у меня начинается резь в животе. Репортеры уже знают, как Елена выглядит, и скоро выяснят, как ее зовут. Что, если они начнут ее преследовать, раскапывать ее прошлое, перетряхивать грязное белье?

Я подъезжаю к дому Елены. Машины Тофера не видно: он уехал с Девоном и Куинном в «Рейзор». Наверное, решил оставить нас с Еленой вдвоем.