Стоны, вырывающиеся из моего горла, становятся быстрее, более неистовыми, и его темп увеличивается, чтобы соответствовать. Он толкается все сильнее, заставляя меня забыться, я сажусь прямо и кладу руки ему на плечи. Краду у него темп, мои колени поднимаются, пока мир не начинает вращаться, и я не оказываюсь на спине.

— Я так близко, — умоляю я, и Шон подтягивает мои колени к груди, откидываясь назад, прежде чем полностью выйти из меня и толкнуться обратно в мучительно медленном движении. Он смотрит мне в глаза, пока каждый его дюйм погружается глубоко между моих ног, мои веки трепещут, закрываясь, и я сгораю заживо под ним.

Матрас рядом со мной прогибается, когда он опускается на руки, и его горячее дыхание касается моего уха, когда он говорит:

— Знаешь, что я помню о нашем первом разе?

Каждое движение, которое он делает внутри меня, настолько контролируемо, настолько обдуманно, что я могу лишь хмыкнуть в ответ.

— Это продолжалось совсем недолго, — говорит он.

Его губы захватывают мочку моего уха в теплой ласке, которая заставляет мои пальцы сжиматься, тяжелое дыхание шевелит волосы на моем виске и заставляет мои бедра сжиматься вокруг него.

— Хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — спрашивает Шон, и то, как я пульсирую вокруг него — достаточный ответ. Он откидывается назад, смачивает подушечку большого пальца между губами и смотрит, как я извиваюсь, когда он опускает ее к готовому бутону, который заставляет меня выкрикивать его имя. — Я хочу снова увидеть это выражение в твоих глазах, Кит. Открой глаза.

Мне требуется каждая унция силы, чтобы открыть глаза и посмотреть на него, но, когда я это делаю, это занимает всего несколько секунд.

— О боже, — выдыхаю я, выгибая спину и впиваясь пальцами в изголовье кровати за подушкой. Мозолистый палец Шона вычерчивает твердые круги на моей плоти, и его образ остается отпечатанным на моих веках, даже когда они сжимаются, и моя голова откидывается назад.

То, как сгибаются его руки, когда он наклоняется, чтобы прикоснуться ко мне. Твердые мускулы на груди, на животе. Щетина на подбородке, блеск губ. Эти зеленые глаза и то, как они требовали, чтобы я развалилась под ним, для него.

Основание моего деревянного изголовья все еще впивается в ладони, когда Шон опускается обратно в миссионерскую позу. Он целует мою шею, подбородок, рот и неторопливо двигается внутри меня, достаточно твердый, чтобы мой оргазм все продолжался и продолжался.

В конце концов, обвиваю его руками, ногтями впиваюсь в спину, и сильнее прижимаю его к своей груди.

— Я хочу тебя, — выдыхаю я, прижимаясь к его влажному виску. Потому что, боже, я еще не насытилась. Даже близко нет.