Он обдумывает свой ответ, прежде чем сказать:

— Ты действительно думаешь, что я хотел сохранить тебя в секрете? — Когда я ничего не говорю, он вздыхает. — Кит, на свете нет ни одного мужчины, который захотел бы держать тебя в секрете. Ты… — Он качает головой. — Ты — все, чего я никогда не знал, что хотел. Я не понимал, что такое совершенство, пока не познакомился с тобой, а потом подумал, что ты наконец-то моя, и… Я просто не хотел, чтобы другие парни лишили нас возможности уединиться в эти последние два дня. Они бы вели себя как придурки. Я хотел, чтобы ты была только моей.

Сопротивляясь желанию броситься в его объятия и отдать себя ему, я говорю:

— Почему ты вел себя так, будто ненавидишь меня, когда я присоединилась к группе?

— Я не доверял тебе, — объясняет он. — Я и не подозревал, что ты действительно любишь музыку. Думал, ты пришла только для того, чтобы поквитаться со мной или что-то в этом роде.

— А как же тогда, когда я поцеловала тебя в Mayhem? Перед туром? — Тогда он притворился, будто не помнит, как отвел меня в автобус, укладывал на скамейку или целовался со мной прямо перед тем, как я побежала в туалет, чтобы меня вырвало.

— Ты была пьяна, — печально говорит Шон. — Я был так поглощен тем, что наконец-то прикоснулся к тебе, что даже не осознавал этого… Я чувствовал себя полным идиотом, что зашел так далеко. А затем… Я думал, ты просто хочешь забыть.

Потому что я солгала. В то утро я была первой, кто сделал вид, что ничего не произошло. Шон только последовал моему примеру.

— А на крыше отеля Вэна? Я рассказывала тебе о том, что влюбилась в тебя в старших классах. Я хотела, чтобы ты вспомнил.

— Знаю, — говорит он с безнадежным выражением лица, прежде чем опускает взгляд в пол. — Я знаю, но все шло так прекрасно, и я не хотел все испортить.

— Я даже пыталась заставить тебя вспомнить в автобусе, когда узнала об этом. Но ты просто продолжал лгать…

Шон качает головой, глядя на доски пола у себя под ногами.

— Я не хотел потерять тебя.

Но он меня потерял… И теперь я просто потеряна.

— А шесть лет назад? — наконец спрашиваю я. Слова звучат твердо и уверенно, выдавая сомнения, боль, сокрушение внутри меня. — Что было тогда?

Шон тяжело опускается на подоконник с обреченным вздохом.

— Это та часть, где я не знаю, что сказать. — Он колеблется, прежде чем снова поднять на меня взгляд. — Шесть лет назад я не был хорошим парнем. Мне жаль, что ты так думала, но это не так.

— Кэл рассказал мне, что сказал тебе, — говорю я. — После той ночи, когда мы… — Я замолкаю, не желая оживлять призрак воспоминания, но в глазах Шона ясно читается понимание.