— Как это было в первый раз? — прошептала Тенли, ее голова покоилась у меня на коленях, а эти нежные глаза смотрели на меня.

Солнечные лучи освещали ее лицо, и я мог увидеть синюю и золотую окантовку вокруг внешнего обода зрачков, темные длинные ресницы очерчивали её глаза.

— Что? — спросил я, мой разум успокоился, ощущая нежную кожу ее щеки под кончиками своих пальцев и от блеска ее волос, рассыпанных по моим бедрам, когда она смотрела на меня.

— В шахте, — сказала она, как будто читая мои мысли за несколько минут до этого. — Как ты это сделал, Кай? Как ты туда спустился? — Потянувшись, она погладила мою щеку ладонью.

Я повернулся и поцеловал теплую кожу ее руки.

На мгновение я закрыл глаза, перенося свои мысли от ощущения блаженства и счастья, обратно в узкие темные проходы, по которым передвигался каждый день.

— Это было похоже на то, будто ты впервые спустился в ад, — ответил я. — Я положил несколько веточек лаванды в карман, и когда думал, что не смогу этого сделать, когда чувствовал, что теряю свой рассудок, я доставал их и вдыхал аромат. Закрывал глаза и представлял, что ты со мной. Представлял лавандовые поля, колышущиеся на ветру. Это помогло мне пережить те моменты, — сказал я и пожал плечами. — Я сделал это, потому что должен был. Потому что, если я спускаюсь вниз, это означает свободу для тебя. И, в конце концов, как и в большинстве случаев, ты учишься жить, даже свыкаясь с самыми ужасными вещами.

Ее глаза были наполнены любовью.

— На что это похоже? — спросила она с запинкой в голосе.

— Там очень темно. Так темно, что должно быть другое слово, чтобы описать эту темноту. И очень жарко. Сначала я едва мог перевести дыхание.

Тенли повернулась к моему животу и обняла меня руками. Я наклонился и поцеловал ее в висок.

— И, казалось бы, так глубоко под землей должно быть тихо, но это не так. Слышно, как она смещается и стонет, как будто недовольна нашим вторжением. Как будто людям там не место, как будто она сообщает нам, что хочет заполнить пространство, которое мы освободили. В большинстве случаев эти звуки кажутся предупреждением.

— И ты привык к этому? — спросила она, как будто не могла в это поверить.

Я помолчал, задумавшись.

— Да… по большей части. Я ненавижу темноту и горячий, густой воздух. Ненавижу работать, сгорбившись, весь день. Ненавижу находиться в замкнутом пространстве и во власти чего-то, что в миллион раз сильнее меня. Но… есть парни, другие шахтеры, которые спускаются туда каждый день, выполнять работу, о которой большинство людей понятия не имеют. Они делают это с гордостью и честью, выходя на поверхность с почерневшими лицами и пылью в легких. Они делают это потому, что у них есть семьи, и потому, что их отцы до них делали тоже самое. Делают это, потому что это честный труд. И, несмотря на то, что большинство людей понятия не имеют, что уголь используется для получения электричества.