– Понятно. – Хрюкнул от смеха и потянул к себе за щиколотки, ноги развёл в стороны, обводя ими свой торс. – Не бойся. – Шикнул, запрещая дёргаться.

Аккуратно провёл кончиками пальцев по её плечам, рукам, вроде поглаживая, а на самом деле, незаметно надавливая на какие-то точки. Подтянул ноги выше, освобождая доступ к крестцу. Сердцебиение участилось, внизу живота появилась приятная тяжесть, необъяснимое тепло.

– Ты ведь не думаешь сейчас обо мне, правда? – Подмигнул, точно зная, что происходит с ней и облизнулся за мгновение до того, как провести пальцами по ставшей влажной промежности.

– При помощи массажа можно заставить человека захотеть, можно заставить испытать оргазм. И, скажу больше, этот оргазм не идёт не в какое сравнение с тем, что ты испытываешь, лаская себя сама. Если бы ты не боялась щекотки, я бы показал, за что отвечают пальчики на твоих ногах.

Отпустил, аккуратно расставляя ноги на место. Прилёг рядом.

– Мне нравилось то, чем я занимался. И до сих пор считаю, что нет предела совершенству. Только жизнь меняет людей. И их интересы меняет, а нам остаётся лишь подстраиваться.

– Я не представляю тебя врачом. – Прошептала. – Если бы сказал мне раньше… Но сегодня я увидела тебя за рабочим столом и… ты словно родился с таким лицом. Хозяин жизни. И ты очень жестокий. – Напомнила не к месту, но Ильдар понял правильно, пожал плечами.

– Все врачи в душе садисты, Лора. Ты так не считаешь? Они режут живых людей… а иногда убивают. Случайно, конечно.

– Тогда ты с профессией не ошибся. Тебя ничем не проймёшь. Ты поэтому не чувствуешь чужой боли? Научился от неё закрываться?

Прежде чем отвернуться и сесть к нему спиной, посмотрела с недоверием, возможно даже с осуждением, по крайней мере, Ильдар прочёл во взгляде именно это и не сдержался, приблизился, нашёптывая на ухо, словно Змей-искуситель.

– Боль заставляет нас выжить. – Облизнулся, зная, как его хриплый голос царапает возбуждённые нервы. – Давай, детка, вспомни, как хрустели твои пальчики после операций, а ведь их нужно было разрабатывать… – Заглянул в стеклянные от ужаса глаза, а Лора, словно наяву слышала этот хруст, опустила взгляд на свои, теперь уже, ровные пальцы и понимала, что до сих пор во сне видит, как они скрючены, как вывернуты в обратную сторону. – А они ныли… днём… и особенно ночью. Так сильно, что ты не могла спать и вскакивала в темноте, разрабатывала их снова и снова, потому что суставчики нужно было заставить работать… Ведь без работы они превращались в маленькие костяные трубочки с мышечной прослойкой, обтянутые в тонкий кожаный мешок.