***
Тонкий аромат посаженных в глубине сада цветов и апельсинов вперемешку с морским бризом заполняет грудную клетку сразу же, едва я выхожу к бассейну. Накинув халат Альваро ещё утром в спальне, с досадой вновь вспоминаю, что, наверное, в день приезда стоило обзавестись не только одеждой и всем необходимым, но и купальником. Однако ехать сейчас за ним, чтобы понежиться после на шезлонге, совсем не хочется. Солнце мягко греет кожу, обещая оставить после себя равномерный бронзовый оттенок, но я всё же прячусь под белоснежный навес и озираюсь. Ожидаемо — никого вокруг, значит, можно позволить себе скинуть одолженное тёмно-коричневое махровое одеяние и остаться в нижнем белье.
Сначала было неловко пользоваться гостеприимством Альваро: перемещаться по вилле и её территории я могла вполне свободно, но всё ещё мешало непонятное стеснение. Позже, поняв, что оставаться постоянно в спальне — преимущественно его, — не имея возможности занять себя ни работой, ни каким-либо досугом, невозможно, я всё-таки стала, хоть и смущаясь, выходить и изучать каждый уютно обставленный уголок. Побороть робость помогло и то, что я почти никогда не натыкалась на кого-либо из прислуги, — они ловко исчезали, стоило им заметить меня, и оставляли наедине с библиотекой, кабинетами, бильярдной и прочими помещениями, которым, казалось, нет конца.
Так что к роскошному бассейну я всё-таки решаю сейчас тоже выйти, пока Альваро в очередной раз занимается делами в своём кабинете — туда я и не рвусь, чтобы не мешать, зная, что он сам придёт, когда освободится.
Какая-то часть моего подсознания надеялась, что когда всё случится — и я, и он остынем друг к другу. Должны были. Ведь больше не будет азарта и провокаций, поводов для острых двусмысленных подколов, необходимости обжигать друг друга взглядами. Всё уже изучено — глубина поцелуев, дюймы тел, разноголосье стонов… Да и, в конце концов, так бывает всегда, когда люди получают желаемое или же то, к чему долго идут. Эйфория спадает — у каждого со своей скоростью — тяжёлой шторой вниз, оставляя после себя лишь лёгкий сквозняк приятного послевкусия.
Я надеялась на это. Потому что не хотела и не собиралась привязываться. Надеялась, потому что не видела — да и, пожалуй, сейчас не вижу — продолжения этому влечению. Надеялась, потому что хотела, чтобы Альваро позже первым поставил точку, ведь я бы, несмелая и уже зависимая от него, не смогла бы.
Но мало того, что ничего не прекратилось, мало того, что штора не упала, а против всех законов физики стала под неведомой силой страсти подниматься выше уровня карниза, так ещё и моё подсознание отключилось наглухо, бросив напоследок: