Если Альваро солгал мне и хочет убрать руками Энтони? Господи…

Ещё один весомый повод приложить все усилия, чтобы оторваться.

Вновь поворот, чуть было не врезаюсь в огромной трак, везущий цистерну. Выравниваю руль и попросту рыдаю во весь голос. Понятия не имею, какие высшие силы уберегают меня от аварий и пробок, но я умудряюсь выскочить на 78-ое шоссе.

Наплевав на штрафы, обезумевше мчу на всех парах. Полос становится больше, вот-вот будет съезд на хайвэй. То, что нужно, — я не собираюсь оставаться в городе, который принёс мне столько боли за последние месяцы… И в момент очередного перестроения в крайнюю правую, я сквозь пелену влаги не вижу больше мерседес сзади. Отстал?..

Сильнее сжав кожаную оплетку, веду машину на съезд и вскоре оказываюсь за городом. Губы искусаны почти до крови от постоянного сдерживания рвущихся наружу слёз, носоглотка забита вконец — лишь через полчаса я понимаю, что нужно остановиться и прийти хоть в какое-то подобие нормы.

Вольво с усилием тормозит по неровной обочине, и я, качнувшись на месте, замираю. Свет фар проезжающих автомобилей, разрезающих тёмную дорогу, размывается, словно у меня астигматизм. Сжимаю до боли веки и губы, чувствуя, как раскалываются виски. И опять не могу сдержать чёртов всхлип, опять скулю в голос, снова ударив по рулю и задев клаксон.

Не помню, сколько так провела в салоне, но в какой-то момент всё-таки выхожу, хлопнув дверью до звона стёкол.

«Не стоит возводить меня в абсолют монстра», — сознание позволяет голосу Альваро вновь прозвучать в ушах, когда я усаживаюсь прямиком на бордюр, наплевав на каблуки и костюм. Расставляю ноги, согнутые в коленях, опираюсь локтями в них и, опустив голову, рыдаю. Рыдаю и не могу остановиться, даже когда слизь и солёная влага смазываются по всему лицу.

«Чрезмерное любопытство тебя когда-нибудь погубит, Джейн»…

Мой монстр был прав во всём.

Хочется закричать, но я всё же кое-как сдерживаюсь — не хватало, чтобы добросердечные водители с активной гражданской позицией остановились для оказания помощи и утешения. Поэтому я всё сижу, разглядывая мелкие камни под ногами, и глотаю, царапая гортань, по куску свою непомерную боль.

Не шелохнувшись, не меняя позы. Забыв о времени, не слыша никаких звуков дороги, слившихся в монотонную серую ноту.

И только когда пара начищенных до блеска чёрных мужских туфлей, чуть шаркая, встаёт рядом на бордюре, окидываю их неосмысленным опьяненным взглядом.