Монтера, по сравнению с тобой, — мальчик, Альваро.
Лифт слишком неспешно раскрывается на сорок шестом этаже.
А если дело не только в добыче драгоценных камней и металлов? Что, если они оба воюют в странах третьего мира не только за это? Какой разговор «до» я на самом деле тогда упустила, попивая мартини у бара и собирая расклеенную себя?
В том, что Альваро взорвал завод Леандро в Намибии, я уже почему-то не сомневаюсь. Слишком много случившегося в тот период сплетается в единую тёмную вышивку. Но торговля людьми? Оружие? Теракты и спонсирование революций, коими кишит каждое второе государство в Африке?..
Заведомо понимаю, что не найду прямых доказательств, — навряд ли криминальный мир заключает официальные договора с Альваро о поставке детей, женщин, стариков и автоматов. Но кое-что выцепить удаётся, когда один из трёх металлических ящиков стеллажа я всё-таки спустя полчаса взламываю нескончаемыми ударами увесистой статуэтки, отколов и её края.
Счета, платёжные поручения, договора с оффшорными банками. Выделяющиеся многоугольники стран: Намибия — Пуэрто-Рико — США, Конго — Американские Виргинские острова — США, Чад — Пуэрто-Рико — США… И миллиарды, миллиарды долларов. Где-то мелькают даже выводы капитала в Испанию. Господи… И кто-то теперь убедит меня в том, что это только от добычи грёбанных алмазов?
Трачу ещё полчаса на исследование других найденных документов и в конце медленно поднимаюсь с пола, чувствуя вновь подкативший ком к горлу и полное бессилие. Как в тумане, шатаясь, добираюсь до соседнего безлюдного юридического отдела. Косвенные подтверждения слов Пикар находятся и тут: доходы, полученные от добычи металлов и камней, отмываются и идут на обеспечение всего происходящего кошмара. Я просто сползаю по серой стене кабинета, остекленевшим взглядом уставившись на погружающийся в темень город за окном. Чувствую себя абсолютно так же: моя голова вот-вот скроется в обсидиановых водах уничтожающей правды, а я всё пытаюсь сделать последний глоток спасительного воздуха.