— Это правда — то, что Сибил написала? Извини за прямоту, но выглядит отвратительно.

— А тебе какое дело? — спрашиваю я.

— Какое мне дело? — огрызается он. — Я общаюсь с парнем, за которого ты собираешься замуж! Может, тебе и нормально смотреть ему в глаза после такого, но мне — нет.

Общается с Клинтом? Общается? А давно ли он в последний раз ему звонил, если даже не в курсе, что тот больше не на острове?

Я уже было открываю рот, чтобы хлестнуть его правдой о том, почему с ним не хочет быть Элейн — уж не из-за этой ли категоричности, — но в последний момент понимаю, насколько это подло. Так поступить значит уподобиться Эннис или Сибил — в общем, тому, кто спалил меня на весь «Айслекс».

— Ребята, — неожиданно жалобно тянет Элейн. — Вы чего?

— А тебе, значит, нормально? — набрасывается Коннор и на нее тоже.

— Вон тот столик свободен, — вдруг вклинивается Боуи с характерной для него прямолинейностью.

Зубы Коннора сжимаются до скрипа.

— Вот как, — с тихим бешенством говорит он.

Он хватает поднос так, что сок расплескивается, и уносит его за соседний столик.

— Извини, Вэл, — серьезно говорит Финли. — После того, как от меня ушла жена, мне эта тема тоже ножом по сердцу.

Он тоже покидает наш столик.

— От Финли ушла жена? — спрашиваю я флегматично, и только чтобы заполнить тишину.

— К Донахью, — ровно отвечает Боуи. — Но ее сложно не понять, учитывая, какие суммы Фин спускает за карточным столом.

— Ясно.

Если честно, меня эта история совсем не трогает. В последнее время у меня вообще сложности с эмоциями вовне, потому что внутри настоящий ураган и все раскидало в клочья. Вот оно, оказывается, как бывает.

Но если я думала, что самое сложное позади, то на следующий день убедилась — это вовсе не так. Коннор не просто не успокоился, а ворвался в мой кондоминиум с намерением рассказать обо всем Клинту. Не знаю, что у него случилось в прошлом, раз он принял ситуацию так болезненно, но на понимание в этот миг я оказалась неспособна. Стоило представить, что он сделал бы это, скажем, три недели назад, когда Клинт еще был здесь, со мной, как все заволокло алой дымкой ярости.

— Что ты здесь забыл?

— Где Клинт?