Я с трудом сглатываю, прочищая горло. Лежать на спине на кладбище — совсем не то, как я планировал провести сегодняшний день. Я собирался занять себя чем-нибудь другим. Продолжал двигаться, занимал свои мысли до конца дня, но все эти планы исчезли в ту же секунду, как взошло солнце. Я встал с постели еще до шести, стараясь не разбудить Сильвер, и вышел из квартиры, мои ноги сами привели меня сюда. Я не смог бы изменить свой путь, даже если бы захотел.
— Думаю, я всегда знал... глубоко в моем сердце... что тебе нравилось жить с Джеки. Я знал, что она хороша для тебя, даже если она была сукой и все время пыталась встать между нами. И... я думаю, что заставлял тебя чувствовать вину за то, что она тебе нравится. Я действительно сожалею об этом, чувак. Это... это было нечестно.
Когда Бен впервые переехал жить к Джеки, я постоянно говорил ей всякие гадости. Я использовал ужасные термины, чтобы описать ее, которые мой брат, вероятно, никогда даже не слышал в тот момент. Я называл ее шлюхой. Тварью. Часто называл ее мразью, о чем теперь жалею. Джеки вовсе не была такой. Она представляла для меня такую же угрозу, как и я для нее. А между нами, пойманный в ловушку между нашими общими состояниями тревоги, гнева и страха, маленький мальчик пытался выжить, будучи разорванным в двух разных направлениях.
Как бы я ни боялся, что Джеки хочет забрать у меня Бена навсегда, с моей стороны было дерьмово говорить о ней плохо в его присутствии. Он был просто ребенком, и Джеки была действительно единственной матерью, которую он когда-либо знал. У меня есть только несколько блеклых воспоминаний о нашей маме, и некоторые из них действительно болезненны, но, по крайней мере, они у меня есть. Бен же был слишком мал, чтобы помнить ее, когда она умерла. Я ненавижу, что он не узнал ее даже немного.