Мой кулак сжимается, и я понимаю, что он на ее горле. Она хрипит, ее лицо краснеет от нехватки воздуха, и я рывком отпускаю ее и начинаю садиться, но она хватает меня, притягивая обратно вниз.

Я использую руки, чтобы не придавить ее своим весом, но Анастасия не останавливается на этом, она не останавливается, поглаживая пальцами мое лицо или когда ее грудь оказывается в сантиметрах от моей вздымающейся груди.

Ее глаза ловят мои, а голос слегка дрожит, когда она говорит:

— Все в порядке, тебе не нужно прятаться от меня. Ты не должен смотреть в другую сторону или стыдиться того, кто ты есть.

— Даже если я был шлюхой?

— Ты не был. — уверенность и сила в ее голосе пронзает меня в ту чертову часть груди, которую я считал умершей двадцать лет назад. — Ты был ребенком, с которым жестоко обращались, и это не твоя вина. Это их вина, твоей матери и тех, кого она приводила. Точно так же, как отчим виноват в том, что моя мама подверглась насилию и была избита до смерти. Жертва никогда не виновата, что бы кто ни говорил.

Я вытираю большим пальцем слезы, выступившие на ее веках.

— Не плачь, не из-за этого.

Она качает головой, ее руки крепче прижимаются к моим щекам.

— Разве ты не понимаешь? С тех пор как я узнала о твоем прошлом, я не могла спать по ночам. Я хотела снова убежать, найти тебя и просто прижать к себе. Если бы я могла, я бы забрала все это себе, чтобы ты больше не был скован этим. Твоя боль моя, Нокс. Я ощущаю ее глубоко в своем сердце и не могу перестать думать о ней.

— Я перестал.

— Нет, не перестал. Ты просто делаешь вид, что не думаешь о ней, и я знаю, что это механизм преодоления, но я хочу, чтобы ты знал, что все в порядке, если ты устал держать маску на месте. Это нормально, если ты хочешь сбросить ее и просто быть собой. Я не стану смотреть в другую сторону. Я обещаю.

Моя рука снова находит ее горло, и я наслаждаюсь тем, как она глотает воздух и издает легкий стон.

—Ты чертова помеха, ты знала об этом? Ты не должна копаться в самых темных уголках меня.

— Это все еще ты, и это все, что меня волнует.

Ну, блядь.

Только я подумал, что эта девушка не может впечататься в мою кожу еще глубже, она идет вперед и роет себе еще более уютный уголок, откуда я никогда не смогу ее вытащить.

И я хочу встряхнуть ее за это.

— Тебе не должны нравиться эти части меня, не тогда, когда я сам их ненавижу.

— Ты не имеешь права говорить мне, что мне в тебе нравится.