— Улет! — хохотнул Витя. — У братца всегда была своя реальность, но в этом году он превзошел самого себя. То ли еще будет!

— Это не смешно! Он меня пугает. Я вообще удивляюсь, почему никто до сих пор не сдал его в лечебницу. Неужели его родители ничего не замечают?

— Его отец — это взрослый Костик, разве что в более вменяемой форме. Дядя не несет никакой угрозы для окружающих, чего не скажешь о его отпрыске. Но все странности сына он всегда воспринимал, как повод для гордости. Мать Костика хоть и подозревает что-то неладное, но вряд ли когда-нибудь осмелится сказать об этом в открытую. Так что ни о какой лечебнице речи не идет.

Вероника поежилась. Она радовалась, что Селоустьев на год старше нее. Осталось всего полгода, и он станет проблемой для девушек какого-нибудь ВУЗа. Нужно лишь немного терпения.

Витя снова снял перчатки и стал рыться в своем дипломате. Наконец он выудил оттуда банку энергетика.

— Будешь? — предложил он.

— Нет, спасибо.

Он открыл банку и начал пить. Вероника снова обратила внимание на его руки.

— А ты случайно не играешь на рояле? — не удержалась она. — А то нам как раз потребуется маэстро для новогоднего концерта.

Витя приподнял иссиня-черные брови, которые, тоже были достойны отдельного упоминания из-за своей благородной формы.

— Я никогда даже не видел рояль. Да и про концерт впервые слышу. Планируется что-то интересное?

— Не особо. Будут песни, пляски, стихи и спектакль «Красавица и Чудовище» в современной обработке, где я играю Красавицу, а Ханин — Чудовище. Символично, правда?

— Ага, символичненько. — Витя допил содержимое банки и точным броском отправил ее в ближайшую урну. — Интересно, если Костик придет на концерт, как он отреагирует на поцелуй главных героев в конце представления?

— Какой еще поцелуй? — насторожилась Вероника.

В школе она успела лишь мельком взглянуть на сценарий, не особо вчитываясь в текст. Но Зинаида тоже упомянула о поцелуе, когда изображала Цацынского. Неужели по сценарию придется целоваться с Ханиным при всем честном народе? Вероника принялась на ходу рыться в рюкзаке в поисках сценария. Но и без него она уже знала, что поцелуя не избежать. В памяти один за другим всплывали покрытые пылью фрагменты из диснеевского мультфильма, который она так любила в детстве. В финальной сцене точно имел место поцелуй Белль и Чудовища после того, как оно избавилось от чар и превратилось в прекрасного принца.

Наконец девушка достала сценарий, и, пролистав его до последней страницы, начала бегло читать последние абзацы:

— Так… Белль склоняется над бездыханным Чудовищем… Признание в любви… — Вероника перескакивала со строчки на строчку, желая поскорее отыскать нужный ей фрагмент. — Чудовище превращается в принца, актеров закрывают ширмой, играет музыка… Ага, вот оно! Финальная сцена: принц нежно обнимает Белль, одну руку кладет ей на талию, другую — на лопатку, — о, боги, — и слегка наклоняет ее назад для создания драматического эффекта… Далее — поцелуй героев, занавес. О, нет! А, погоди, тут примечание мелким курсивом: «прим. поцелуй символический!!!», — Она радостно взглянула на Витю. — Ты слышал? Символический!