— Я должен сделать это, чтобы защитить твою честь. — сдержанно произнес он.

— Нечего защищать. — полушепотом ответила я, голос отказывался подчиняться. — Я вчера отдала ее… Вам.

Витторио не ответил мне. Даже не повернулся. Лишь попытался аккуратно высвободить ногу, а когда понял, что ему не удастся сделать это, не задев меня, крикнул:

— Стража!

Огромные дубовые двери отворились, впуская нордорийских воинов внутрь.

— Уберите ее. — с леденящим спокойствием произнес Витторио.

«Уберите»… Как это обидно. Будто я грязь на его подошве. Еще вчера был так ласков со мной, а сейчас даже взглянуть на меня не желает. Чью честь он желает защитить больше: свою, потому что обидели его Эрлин или мою? Его сегодняшнее поведение совсем не вяжется со вчерашней страстью. А может она была вызвана лишь низменными плотскими порывами? Точно. Так и есть. Я ведь юная девушка. Он здоровый мужчина. Чего еще он может желать от меня, как не близости? Тем более, когда я сама предлагала себя. Грех было не воспользоваться.

Но, не смотря на это, я все равно ничего не могу поделать со своим непослушным сердцем. Пуще прежнего прижимаюсь к его ноге, втоптав остатки своей гордости. Но куда там. Крепкие мужские руки без усилий отрывают меня от Верховного Эрла и он уходит, оставляя меня одну. Одну в этих набитом народом покоях.

— Витторио… — беззвучно шевелятся мои губы, когда я гляжу ему в след. — П-пожалуйста…

— Быстрее, налейте воды Эрлин! — кричит бабушка, мельтеша надо мной, как квочка.

Почти заботливым движениям она прикасается к моей голове, пока я плачу, прикрывая лицо ладонями. Я даже не пытаюсь скинуть ее руку. Мне все равно. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о грядущем сражении.

— Ох, Эрлин-Эрлин. — выдыхает Ее Светлейшество.

Глава 79. Оленину

Глава 79. Оленину

Витторио:

Когда пару недель назад Анна Аврора упала на колени перед Джорджем, я всерьёз забеспокоился о трезвости своего рассудка. Мне казалось… Нет, я был уверен, если она так же бросится в ноги мне, то я испытаю низменное, нездоровое удовольствие. И не только потому, что мечтал поставить всех из императорской семьи на колени. На деле же всё оказалось совсем иначе. Я не испытал ничего такого, что было бы сродни наслаждению. Скорее наоборот — мне стало до того гадко. Я почувствовал себя таким униженным, каким не чувствовал себя никогда. Даже когда присягал Джорджу. Она цеплялась не за мою ногу — за сердце. И я до сих пор не перестаю удивляться тому, что она таки отыскала его во мне.

Меня не на шутку тревожило то, что Эрлин раздувает трагедию из пустяка. Если убрать все те прелюдии в виде причины поединка и прочих условностей, то все это по сути сводилось к обыкновенному бою. Такому же, в которых я не раз уже бывал и буду, ибо я воин по рождению, а не кисейная барышня, чтобы прятаться в стенах дворца, покуда мои воины сражаются на передовой.