— Простите меня, Ваше Светлейшество. Из-за сильной тревоги за Его Величество я была слишком несдержанной. — да, я не забыла упомянуть о причине сей драмы. Пусть знает, кто виноват во всем этом.

— Прекрасно, я очень рад, что Вы поладили. — это был сарказм сейчас с его стороны или нет? — Надеюсь, Вы больше не огорчите меня. А теперь дозвольте откланяться, у меня много дел.

— Нет, не дозволю! — выпалила я, так что сама удивилась своему неожиданному выпаду.

Ну а что? Речь шла только о бабушке. На остальное я не подписывалась. И ежели мне угодно, то буду кричать на него. Тем более он по-хорошему меня не слышит.

— Эрлин. — с укором прыснула Ее Светлейшество, слегка подняв в мою сторону голову, которую доселе держала опущенной вниз.

Верховный Эрл, собиравшийся уже уходить, повернулся всем корпусом на меня и, надавив своей невыносимой аурой глянул на из-под насупившихся бровей. Он прямо-таки пылал праведным гневом, так что и обжечься было немудрено. От нежного Витторио и след простыл. Мне стало казаться, что все его поцелуи и теплые слова мне приснились. Потому что не может мужчина, еще вчера вечером так страстно ласкавший мое тело, смотреть на меня так злобно. До того устрашающе он выглядел, что мне на мгновенье почудилось, что свекровь, так пламенно ненавидящая меня, вдруг всерьез забеспокоилась обо мне. Тень тревоги проскочила на ее лице.

Но Витторио лишь шумно выдохнул, будто из последних сил сдерживаясь, и, развернувшись на пятках, двинулся в сторону выхода.

— Стойте, Ваше Величество, прошу Вас! — не выдержала я, бросаясь ему в ноги.

Мне не было дела до гордости, до того, что обо мне подумает Эрлин или поданные, стоявшие по ту сторону дверей. Я устала. Сколько еще я должна потерять, чтобы Создатель смиловался надо мной? Разве я недостаточно пережила? Разве мало я выстрадала? Сколько еще моих слёз должно пролиться, чтобы смыть грехи? Мои ли они или я мучаюсь за содеянное моими предками? Сколько крови нужно выпить дьяволам, чтобы они насытились? Мне надоело это все. Я и без того потеряла все, что у меня было. Я отдала захватчику не только свою честь. Я отдала ему свое сердце. А он продолжает мучить меня, собираясь идти на этот чертов поединок. Да будут прокляты все, кто выдумал эти варварские обычаи!

— Умоляю, не делайте этого! — рыдала я, вцепившись в полы его плаща.

Он остановился, но так и не обернулся. Стоял спиной, пока я, валяясь на полу, обнимала его ногу и плакала, будто бы я не семнадцатилетняя императрица, а маленькая девочка.

Последний раз я так сильно разрывалась от рыданий, когда отец сказал, что матушка умерла. Такое же чувство безысходности и бессилия. Жестокий, беспощадный варвар. Ему нет никакого дела до мои страданий.